Княжич, князь
Шрифт:
— Слушай, княжиче, так ведь ее и под одеждами легко схоронить можно, и даже в рукаве.
Держан усмехнулся:
— Сколь умом-то своим ты быстр, князюшко наш, — так именно в том и была задумка моя.
— И задумка, и исполнение — всё на диво. Честь тебе, мастер Держан!
— Да ладно… — княжич смутился польщенно, подхватил с кровати кусок полотна и стал со тщанием, уголок к уголку, складывать его:
— Теперь опробовать бы. Тебе, княже. Мы-то с мастером Веденею уже испытали, вестимо.
Кирилл спохватился, перебил его:
— Эй, друже мой дорогой! В обители любое оружие может пребывать лишь в закромах у отца ризничего да к тому же только под замком. Если бы отец Варнава застал нас сейчас, — он прищелкнул языком и покачал головой:
— Вот бы мы опробовали — ух-х-х!
— Так это… Значит, с бережением следует, — ответил Держан, набычившись. — У меня и зелья огненного с собою малость имеется, и пуль с десяток найдется. Завтра раненько выйдем с тобою из обители — вроде погулять на просторе, — а там в лесок да подалее… Что скажешь?
Кирилл поколебался, махнул рукой:
— Ладно. Утро вечера мудренее — там видно будет.
Вздохнув, с нескрываемым сожалением отложил ручницу в сторону.
— Так ведь она теперь твоя, княже! — удивился Держан. Подумал и протянул понимающе:
— А, ну да. А ты за пазуху ее, чтобы галерейный не углядел.
— Друже мой смышленый, — сказал Кирилл очень терпеливо, — ты в келии один, а я — с братом Иовом. С братом! Иовом!
— А, ну да… — повторил Держан. На этот раз сочувственно.
— Остановись, отец казначей, — попросил отец Варнава. — Не то сейчас ты договоришься до того, что погорельцы эти на беде своей нажиться замыслили.
Он дал знак подождать подошедшему брату Иову и проговорил сухо:
— Последует ли княжья либо общинная помощь — мне до того дела нет. Каково общее число пострадавших?
— Семь дворов дотла выгорело да сколько-то огонь в той или иной мере задел.
— Что значит «сколько-то»?
— То самих вестников слова, отче, — они не считали со тщанием, сразу к нам…
— Понятно. Добрую избу срубить — в десяток серебряных встанет, верно ли помню?
— И осьми за глаза будет, отец настоятель.
— Значит, десять — в самый раз. Да еще по два положим на каждую душу в семье! — отец Варнава едва заметно возвысил голос на последних словах, отчего отец казначей передумал возражать, захлопнул рот и быстро сложил ладони для принятия благословения. — Да гляди, не просчитайся, радея о казне монастырской. Помоги, Господи… Брат Иов!
Инок дождался, чтобы печальные вздохи отца казначея окончательно смолкли за поворотом галереи, доложил:
— На постоялом дворе у Шульги этот Афанасий встретился с неким безбородым человеком высокого роста и
— Так… С ним вместе еще двоих отряди. Деньги, одежды переменные — ну, сам знаешь. Всё, с Богом.
Под нетерпеливой рукою задергалась закрытая дверь, за нею прозвучало сердитое Кириллово:
— Эй, затворниче! Как это там: «Молитвами святых отец наших…» Просыпайся, отворяй!
Держан откинул засов, тут же получив от входа приветственный княжий тычок в грудь:
— Ты чего это запираешься? Кроме самого настоятеля никому в обители не позволяется. Да и он этим правом почти не пользуется.
— А почто на запор не затворяться, раз уж он есть?
— А пото! По-твоему, например, брат Иов непременно должен всякую встречную рожу набок своротить, раз уж он — мастер неозброя? Так, что ли?
— Вестимо, нет. Это только князь должен на друга своего орать вместо вежества утреннего.
Кирилл сбавил в голосе:
— Да ты и сам на меня орешь.
— Как ты запел — так я и подхватил. Ну что: мы идем или нет?
— Идем, конечно. Давай собираться пошустрее, пока брат Иов не объявился.
— Я-то уже… — Держан со значением похлопал себя по левому боку. Кирилл придирчиво пригляделся: под кафтаном выпирало почти незаметно. Княжич подмигнул ему, толкнул дверь и затараторил увлеченно, показывая что-то на пальцах:
— Вот я мастеру Байко и говорю: не выдержит такой свод не то что гнета на него, а даже и веса собственного. Рухнет да всех под собою и похоронит. А он мне говорит: да ну? Так-таки рухнет? Ты, братец, возьми яйцо куриное, меж ладонями по высоте поровнее приладь да начинай сдавливать помаленьку. Сам ощутишь, какая сила будет потребна, чтобы раздавить его.
Кирилл внимал с преувеличенным интересом, изредка громко поддакивая и кивая согласно. Галерейный из своего угла проводил их безразличным взглядом. Не уступая друг дружке, они одновременно протиснулись в дверь и скатились по лестнице.
— Эй, ну-ка осади малость! — раздраженно зашипел Держан в Кириллову спину, прижимая левый локоть к телу. — Не ровён час, вывалится.
— А ты не трясись так уж. Не то, не ровён час, из тебя от страха еще что-нибудь вывалится.
За воротами они облегченно перевели дух. Ухмыльнувшись, переглянулись: