Княжич Юра III

Француз Михаил

Содержательная получилась беседа. А самое главное, после её окончания, начальник того объекта, на который я летел, оказался своевременно предупреждён о моём скором визите — Алексей Константинович успел позвонить ему после того, как я «бросил трубку». На что, собственно, и был весь мой расчёт.

Ходить по цехам мусорки я не стал. Не было мне это интересно. Я, итак, неплохо знал, как такое производство устроено: пришлось как-то в армейскую писательскую молодость поночевать на таком же вот заводе, пряча отрядную технику от ракетных ударов противника. Успел и нагуляться, и рассмотреть, и разобраться. Нынешний мой визит был исключительно организационным: мне требовалось свести и познакомить двух «начальников», дать им поговорить, обсудить

некоторые интересные им самим темы, обменяться номерами, договориться об ответном визите… Ну и показать «мусорщику», что тема не просто интересна, а напрямую курируется членом Московской Княжеской Семьи. Ведь Княжич, в Княжестве априори не может действовать без одобрения Князя. Пусть даже и молчаливого. А ещё: что деньги в этой теме есть!

Не огромные, конечно. Огромных денег на бирже за сутки не заработаешь. Ну, миллион в местных деньгах, ну два… Алина каким-то чудом умудрилась три заработать. Точнее, это моя доля составила три. Её — соответственно, тоже три. Так-как наш маленький «договор» мы успели пересмотреть. Тридцать процентов было только в первый раз, когда она на свой страх и риск действовала, по собственной инициативе. Второй раз, уже предприятие наше было уже полностью совместное, где каждый сознательно поработал над его успехом. Так, что: фифти-фифти, как говорится: пятьдесят на пятьдесят. Сколько она отдала Алексею — не знаю. И, если честно, знать не очень-то хочу. Но факт в том, что это, итак, уже предел. Большую сумму за сутки из биржи не выжмешь. Там слишком всё сбалансировано. К примеру, даже, если ты точно знаешь, что цена на определённую акцию, в течение дня должна взлететь, пусть на десять процентов, то, покупая её «на низах» в таких значительных объёмах, ты разгонишь её цену ещё быстрее: не на десять уже, а на двадцать и более процентов, притом, что пусть первые сто акций ты покупаешь по цене «низа», вторые и третьи — уже на «низ» плюс пара процентов, а последние сто — уже по самому «хаю»… а дальше… роста нет. Он уже кончился. Ты сам его весь выбрал. Ну, даже, если и есть, и акция вырастет ещё на пару-тройку процентов по инерции «на пампе», то тебе ведь их теперь на этих «хаях» продать надо! А продажа такого объёма акций обрушит их цену настолько, что весь предыдущий рост перекроет. Да ещё и настолько быстро, что ты даже не успеешь их все продать до того, как цена «дно» пробьёт. Не только не заработаешь, ещё и в убытке останешься… Но это, в общем случае. Так-то хорошие профессиональные трейдеры, крупные инвестфонды умудряются такие схемы строить, что даже это свойство себе на пользу разворачивают. Та же схема «Памп энд Дамп» чего стоит, а есть ведь ещё и «Шорты» (с ударением на «Ы»)… В общем, биржа — это тоже совсем не просто, даже если имеешь подробнейший суточный инсайт о котировках и событиях. Играть можно, но есть предел суммам, которые можно получить и вывести за один день. Нельзя рисовать деньги «из воздуха» бесконечно. Ведь поведение действительно крупных сумм очень сильно отличается от мелких и средних. Разительно! Там свои уже законы работают.

Я это к чему? К тому, что даже мой «петельный» метод не абсолютен и имеет свой потолок. И чувствую, очень скоро в этот потолок уткнусь с таким своим размахом, с каким взялся за дело по «пластику»… надо бы притормозить, что ли…

Но это всё я обдумывал уже летя в своём личном самолёте обратно в Петроград, коротая время за просматриванием той кучи документации, которую мне скинул в электроне и в бумаге начальник теперь уже окончательно моего института. Просматривал и думал, как тот крокодильчик из анекдота… ну и на хрена ж мне всё это?

* * *

Глава 42

* * *

Знакомый белый потолок лазарета. Та самая, светлая комната с роскошным джакузи в её центре. Вот только, высокие стрельчатые окна плотно занавешены тяжёлыми шторами. В самой комнате включен лишь самый слабый и приглушённый свет.

В

джакузи, на своей специальной «лежанке» расслабленно лежит погружённое в воду так, что над поверхностью только лицо, обнажённое женское тело.

Я… стою возле окна, чуть-чуть приоткрыв щёлочку в шторах и смотрю на улицу. На то, как над горизонтом поднимается солнце, а ученики Лицея медленно и неохотно тянутся из своих общежитий ко входу в столовую. Помятые, вялые, понурые, хмурые… спокойные, сосредоточенные… Были даже бодрые и весёлые. Пара девчонок даже в припрыжку бежали. Всякие были…

— Осуждаешь? — раздался хриплый и слабый голос со стороны джакузи. Хриплый и слабый, но вполне узнаваемый, принадлежащий Екатерине Васильевне.

— Нет, — совершенно честно ответил я ей, прикрывая обратно щель в шторах, чтобы свет не проникал более в комнату.

— Странно, — прозвучал голос женщины.

— Ты взрослая женщина, — пожал я плечами. — Знаешь об этой жизни достаточно, чтобы делать осознанный выбор. И это… выбор ничуть не хуже и не лучше любого другого… когда осознаёшь последствия и идёшь на него сознательно.

— Не хуже? Не хуже, чем крепкая семья, муж, дети, хор по вторникам и церковная служба по воскресеньям? — спросила Екатерина Васильевна… хотя, какая она теперь, после вчерашнего, «Васильевна»?

— Ничуть, — подтвердил, что она поняла меня правильно я. — Последствия разные, но сам выбор не хуже и не лучше.

— Хм… мне казалось, что ты… гораздо более ханжеский и морализаторский тип. Со своей «диетой», тренировками и «целибатом».

— Не стоит путать мягкое с тёплым, — прозвучал мой ответ. — То, что я предпочитаю не травить свой организм сам, ещё не значит, что я осуждаю тех, кто делает это. Или, что считаю их хоть в чём-то ниже и недостойнее себя. Повторюсь: это их выбор. Их решение. Если хочешь, чтобы уважали твой, научись уважать чужой. «Живи сам и дай жить другим». «Будь собой, и позволь другим быть другими».

— Да ты прям философ… — раздался слабый смешок из джакузи. — Не рановато ли, в твои годы?

— Разве же любовь к мудрости зависит от возраста? — хмыкнул в ответ я.

— Чаще всего — да, — произнесла лежащая в воде усталая женщина, с чьего тела постепенно выцветали татуировки…

Почему я здесь? Как всё так получилось?

Да на самом-то деле, всё куда проще и даже будничнее, чем могло бы показаться. Просто, очень долгая ночь…

Когда я вернулся в Питер, время едва-едва перевалило за полдень. До оговоренной встречи оставалось ещё время на то, чтобы подготовиться. Даже с учётом непредвиденной задержки-крюка с полётом на мусороперерабатывающий комплекс — напомню, встал я нынешним утром ну очень рано.

Вот подготовкой я и занялся. И, в первую очередь, озаботился тем, чтобы найти банкомат и снять в нём достаточную сумму наличных: не Княжеской же «Булатной» картой в рок-клубе расплачиваться-светить? Нет, чтобы не портить себе удовольствие размышлениями о последствиях — только наличные. Никаких карточек и электронных терминалов вообще. Даже телефон с собой не свой Княжеский «модный», а купленный за пару сотен в ломбарде, сразу вместе с МИА-картой в комплекте… понятное дело, краденой.

Всё это, опять же, за наличные и после посещения тату-солона, где мне разукрасили временной татуировкой всю правую половину лица и видимую из-под одежды часть предплечий.

Что за татуировки? Да в целом, ничего особенного: бессмысленный набор псевдо-викингских узоров, всяких травянистых завитушек и ещё чего-то там. Главное, поярче и позаметнее. Клипсы какие-то на правое ухо повесил. Из тату салона поехал в заранее разведанный на карте магазин рок-атрибутики, где переоделся уже в соответствующий стилю мероприятия «прикид»: шипастые кожаные браслеты-наручи на половину предплечья, ремень с широкой металлической пряжкой-бляхой с какими-то там крыльями и колёсами. Мне хотели с черепом всучить, но я наотрез отказался. Суеверный я в этом плане: никаких знаков смерти на теле или одежде — мало ли… ну его к бесу!