Княжна для викинга Книга 1

Койдергем Атуна

Тяжелее всего Любаве становилось на закате. Однажды накатившее отчаяние оказалось столь сильно, что она, помышляя о смерти, отправилась к реке. Долго стояла в холодной воде и смотрела на рябившую гладь. И ничего-то у нее не вышло. Так и вернулась она на берег целая и невредимая, но промокшая и озябшая. А уже в доме она легла на жесткую лавку и зарыдала. Нестерпимо жаль ей сделалось саму себя. Слезы душили ее горло. В приступе она вдруг вскочила на ноги и стала биться о стену, рвать на себе волосы, заламывая локти.

На ее крик проснулась девочка. Любаве все время она виделась как сестра Лютвича, хотя та все же являлась племянницей. Девочка была одичалым ребенком, рано утратившим ласку родителей.

Она обняла измученную Любаву и тоже заплакала. Любава заливалась слезами и уже ненавидела девчонку, но также и любила ее. Единственный союзник – и тот дитя!

Но вот послышалось кряхтение старухи. Задевая в темноте все, что попадалось на пути, она шла на плач. Грозно прикрикнув, карга прекратила разом все страданья, отправив обеих спать.

Глава 7. Тайный отпрыск

Май выдался жарким. Казалось, лето будет душным и знойным. Но ожидания не оправдались, как случается нередко. Вторая декада июня тянулась к завершению, а вместе с ней пошло на убыль и тепло. Даже для благодатного побережья Босфора было непривычно зябко – холодные ветра ревели в воздухе, словно голодные злые духи. На волнах крошечной бухты, будто спящие в люльке младенцы, покачивались боевые ладьи русов. Небольшие по сравнению с высокими греческими триерами, эти кораблики, однако, были вместительны и проворны. К долбленному из дерева корпусу прикреплялись доски, таким образом, борта увеличивались вместе с грузоподъемностью суден. На них могло уместиться не менее трех дюжин человек, а также снаряжение и добыча. И вот теперь гавань пестрила множеством разноцветных парусов.

– Мы пришли к чужим берегам не за поживой! – голос Гостомысла гремел на взгорье, словно тяжелый колокол. У подножия холма собралось войско, внимающее своим предводителям, коих было несколько. Последним держал слово хозяин Новгорода и глава похода. – И хотя все знают, что в Царьграде несметно сокровищ и злата…Но мы захватим их не из алчности. А дабы наказать предателя, сперва назвавшего себя нашим другом, а потом вонзившего кинжал в нашу спину! Справедливость должна восторжествовать! – Гостомысл поднял ладони вверх. Одобрительный гул голосов разбежался по войску, словно раскаты грома перед бурей. – К сумеркам этого дня мы встретимся с нашим ворогом: подлым, сильным и коварным. Заставим сей град убояться наших разящих клинков более гнева самих богов! – длань Гостомысла указала на юго-запад, где в нескольких часах хода раскинулся Константинополь. – Пущай гордый император и все его заевшиеся подданные молят нас о пощаде. И проклинают тот день, когда свершили измену, в тайне поддержав нашего супостата! Греки помогли хазарам построить на Дону неприступную белую крепость – Саркел…– напомнил Гостомысл суть обид. – Твердыня эта теперь давит нас с юга. Настанет день, мы обратим и эту вражескую постройку в пыль. Ее засыплет пеплом и поглотит водой. А сегодня же пусть падет столько греков, сколько камней в окаянной цитадели, построенной их предательской десницей! – после слов Гостомысла толпа загудела в возбуждении. – Но не только за эти неуместные сооружения мы накажем врага. Испуская последний вздох, грек вспомнит лица тех наших соотечественников, что были им тут несправедливо осуждены и насильно обращены в рабство, принуждены гнуть спину на этой чужой земле! За наших братьев мы рассчитаемся сурово. Мы научим так, что даже одного руса они впредь поостерегутся обидеть, зная, что за ним придет целое войско! Сегодня мы явим противнику наше единство, которого он так опасается! Ослабленная ладонь станет кулаком и достигнет цели!

Раздался радостный рокот. Воинам понравилась речь Гостомысла и они выражали это всем своим видом, вопя и потрясая оружием. Впрочем, были и такие, кто ставил под сомнение услышанное.

– И

когда была построена эта белая крепость, про которую говорит Гостомысл? – вполголоса спрашивал один из воинов своего соседа, пока толпа бесновалась, размахивая копьями и мечами.

– Да тебе-то что?! Когда построена – тогда построена, – ответствовал сосед любознательного воина, отирая рукавом нос. – Главное, что они помогали нашему супостату! Это все равно как если б твой сосед прикормил волка-людоеда возле твоего дома! Какая разница, когда он там ему кости сносил, если волк в итоге у ворот и рвет твоих детей!

– Но ведь будет наказан не сам император, а жители града…В чем тут справедливость? – вновь усомнился первый воин.

– В данном случае это одно и то же, – второй воин сжал копье в руке. Ему уже не терпелось прыгнуть в ладью и устремиться к Царьграду, даже не подозревающему, что за буря надвигается на него. – До самого императора нам не добраться…А ответить за подлость кто-то должен!

– А что еще за пленные, которых поработили? – первый воин тоже стал потихоньку готовиться к бою. Поправил краги на руках и принялся утягивать ремни, на которых держались нехитрые доспехи.

– Да Велес их знает…Какие-то наши соотечественники, которые вкалывали у греков, кажется…А потом из свободных людей превратились в бесправных рабов. За незначительные долги их поработили вроде…

– Возмутительно…

– Тебе о том и говорят! – рявкнул второй воин, не желающий влезать в дебри. Его простой натуре все было ясно, ее не терзали сомнения.

– И кто эти соотечественники? Наши? Из Новгорода?

– Да тебе-то что?! Наши. Из Новгорода. Или их. Из Изборска. Или с Полоцка или Мурома! Мало ли городов?! Какая нам разница?! Я лично этих бедолаг не знаю. И иду к Царьграду не из-за них!

– А из-за чего же?..– для порядка поинтересовался первый воин, который тоже несильно верил в благородные речи вождей. Хоть и наивен простой люд, но и наивности есть предел.

– Ты слушал, что говорили князья вначале?! Все богатства врага – нам достанутся!

– А им самим тогда что? – вконец запутался первый воин.

– Да тебе-то какое дело?! Главное, следи, чтоб самому мимо поживы не пройти!

– Крепость – ясно, соотечественники в неволе – тоже ясно. За все это мы подойдем к смерти. А чего тогда здесь вон те делают? – первый воин указал в сторону обособленной группы бойцов, разодетых в тяжелые доспехи, выделанные из лучшего материала. Было сразу ясно, что это опытные воины, а не просто любители схваток, наспех облачившиеся в сомнительный боевой костюм собственного домашнего производства.

– Это наемники с Варяжского моря пригребли! Растолковывали же нам! Вроде они в этом бою нам аки братья! Хотя на самом деле это не так. Они тут не за обиды, нам нанесенные, мстить пришли. Заплатили им, вот они и здесь! За ними, кстати, в оба гляди: на нашу добычу положат глаз, зуб даю!

– Морды у них какие у всех зверские…Искромсанные да покарябанные, – подметил первый воин, поглядывая на дружину варягов.

– Это потому, что они больше ничего не умеют, только мечом машут. А в таком деле морда первой страдает. Это тебе не за плугом ходить, сам осознай!

– Они хоть речь князя понимают или просто для вида слушают? – поинтересовался первый воин.

– Да тебе-то какое дело?! Какие-то понимают, какие-то нет! Но слушают, не орут, и уже хорошо, значит!

– Надежа, ты обяжись…Если меня убьют сегодня, прочти молитвы над моим телом, дабы боги проводили меня в Ирий…– первый воин был готов к любой участи.

– Да не до тебя с твоими молитвами там будет! – гаркнул Надежа. – И не о том мыслишь, вообще! Надо думать о победе! А главное, когда высадимся на берег – не зевай, как сейчас!