Княжна ночных воронов
Шрифт:
Полы в комнате были устелены свежей травой. Молодой, только скошенной и смешанной с полынью, ветками желтой пижмы, белого тысячелетника, ароматной мятой и вербеной. Над камином и к столбикам кровати были привязаны ветви рябины с тяжёлыми, уже покрасневшими гроздьями. Ими птицы издавна украшали спальни молодых и колыбели новорожденных, чтобы злые духи не смогли добраться до них.
Оставалось только саму себя в порядок привести. Купалась я опять в прачечной. А вот наряжалась в своих покоях. Малый сундук, завернутый в несколько слоев пропитанной пчелиным воском ткани, был вытащен из большого личного
Первой появилась нижняя рубаха без рукавов на тонких шнурках, которые завязывались на плечах. Ярко-красные туфельки из мягкой кожи вызвали восторг у попросившейся посмотреть на птицу-невесту Своны. Только потом появилось и свадебное платье.
— Ох, какое! — выдохнула Берта, держа его на руках.
Как у всех птиц мое платье было ярко голубым, как цветы льна. Как напоминание о вольном небе. Горловина, оставлявшая открытыми ключицы, края подола и широких, треугольных рукавов, должных напоминать крылья, были расшиты алой нитью и гранатами. Вышитые кисти рябин выглядели как настоящие.
На пояс легла серебряная цепь, в звенья которой были вставлены розовые агаты. Из этого же камня были вырезаны и цветы и на моём венке невесты. Такой венок должен был делать отец невесты, но я взяла тот, в котором выходила замуж моя мама.
— Подождите! — вдруг выкрикнула Свона и убежала.
Вернулась она с большой вуалью, украшенной по краю широкой полосой кружева. Эту вуаль она прикрепила к серебряному ободку моего венка.
— Это откуда такая красота? — восхитилась я.
— Я делаю. А ночью маме отношу, она в городе живёт. У меня и бабушка кружевница, и мама, и я выучилась. — Призналась Свона. — Только я тайком, а то узнают, что я делала, и не возьмут.
Дальше нам оставалось только ждать. Берта решила показать мне пару простых танцев, которые я обязательно должна была танцевать с лордом. И очень кстати, я их естественно не знала.
А за полчаса до полуночи, в этом вороны с чёрными драконами совпадали, за мной пришёл лорд. И замер на пороге, окидывая меня странным взглядом.
— Прошу вас, моя леди! — отчего-то хриплым голосом предложил мне свою руку лорд.
Простыл что ли уже где? Надо будет ему на ночь ноги пропарить и грудь жиром с перцем натереть, решила я про себя.
Глава 11
Эдгар Чёрный дракон.
Большая, сделанная лично для меня, бэнья наполняла ароматным паром всю комнату. Борта бадьи для купания были закрыты белой простыней, а в воду мой оруженосец и замковый менестрель по совместительству уже лет пять добавлял какие-то масла с хвойным запахом. Причём я точно знал, что на территориях драконов их не делают.
Чувствую, этот проныра явно частый гость на землях птиц. Прикидывается, поди, каким-нибудь воробьём. А ещё он очень любил песни. Это у нас их было мало, и все про сражения, боль, кровь… А птицы пели другие. О красоте, доме, о любви и любящем сердце. Сердце…
У моего деда было сердце. Моя бабушка сошла с ума, когда он погиб. У моего отца было сердце. Всех жалел, всем помогал, всех берёг, даже в бою. В результате, его собственный вассал пытался соблазнить мою мать и обокрасть отца. И боясь разоблачения, тот, кто
Мама жестоко отомстила. Она пообещала пленным птицам, что были в замке, свободу и проход до птичьих земель, если они помогут ей. Земли того вассала и сейчас остаются пустошью с обгорелыми остовами домов. В память об отце, мать сожгла заживо всех, кто жил на тех землях, не разбирая правых и виноватых, не щадя никого. А после того, как земля остыла, велела перепахать и солью засеять. Она лично разрубила щит с гербом предателя.
В день похорон отца, мама выпила яда рядом с его телом. Сказав, что невозможно жить без сердца, а её сердце умерло вместе с отцом. Странно, но во время бесконечной войны с птицами, виновными в том, что я и сестра остались сиротами, были драконы.
Мы с сестрой остались под приглядом сестры отца. Тетка, что кроме отца других родных и не знала, и была при отце скорее любимой и балованной старшей дочерью, больше никогда не покидала своих покоев, которые и сейчас зовут комнатами Затворницы. И почти всю оставшуюся жизнь она оплакивала своего брата. От слёз и горя она ослепла.
Ещё тогда, едва переступив порог детства, я решил, что у меня сердца не будет! Никто не воспользуется моим доверием и заботой, чтобы ударить в спину. Никто и никогда не осмелится посягнуть на принадлежащее мне, помня, что ни жалости, ни милосердия не будет. И главное, никто не ослепнет от горя и не сойдёт с ума, если с поля боя вернусь не я, а только моё хладное тело.
Я спрашивал со всей строгостью, карал, не глядя на просьбы и уговоры. Моего решения ничто не могло отменить. Сложнее всего было с сестрой. Как объяснить искренне и горячо привязанному ребёнку, что так лучше и иного пути, чтобы выжить, просто нет? Но и она со временем приняла моё взращенное мной самим бессердечие.
Единственная слабость, которую я себе позволил, это Мрак. Мой конь был единственным, кто напоминал мне, что сердце моё ещё живо и бьётся в груди.
Я долго правил родом, редко кто доживает до моих лет. А этой осенью мне будет тридцать, я почти на год старше князя Воронов. И половину своей жизни я провел воюя. И все громче звучал в моих мыслях вопрос. Чего ради мы гибнем?
Когда наш прежний мир начал гибнуть, наши одарённые вложили в мольбы Крылатому Отцу все свои силы, сгорая, словно тонкая свечка. Драконы гибли с криками о спасении. И Смерть отступила, когда остатки нашего мира намертво спаялись с таким же гибнущим миром птиц. Мы потеряли почти всех одарённых, но народ драконов получил шанс на жизнь. Шанс, который мы сами уничтожаем в бесполезных боях.
Но даже явление двух богов в небе над сражением нас не остановило. А между тем, нас всё меньше. Рождается меньше, тех, кто может обернуться драконом меньше… Мы сражаемся с птицами против воли наших богов! И к счастью, понимали это не только главы драконьих родов, но и птичьих кланов.
Несколько месяцев назад драконы решили, что пора уже и обсудить между двумя народами волю Отцов, высказанную больше сотни лет назад. И птицы приняли это предложение.
Неделю спустя мы встретились у чаши жребия. Непримиримые враги, ищущие мира и надежды для своих народов.