Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
Люк захлопнулся, со звоном задвинулся засов. Герсен и Алиса остались в полной темноте.
Герсен поднялся по лестнице к люку и прислушался. Тьюти не сдвинулась с места. Герсен представил себе, как она стоит в кухне, расставив ноги и с мрачной сосредоточенностью направив дуло лучемета на люк погреба. Прошло еще полминуты; половицы скрипнули — Тьюти ушла.
Герсен принялся ощупывать потолок и стены вокруг лестницы, надеясь найти выключатель и зажечь свет, но безуспешно. Согнувшись на одной из верхних ступенек, он нажал на люк ладонями обеих
Герсен продолжал ощупывать ближайшие поверхности. Сверху тянулись параллельные балки перекрытия пола, больше ничего существенного он не нашел. Когда он спустился с лестницы, из темноты прозвучал голос Алисы: «Здесь, внизу, почти ничего нет. Не могу нащупать никакие двери. Только ящики, наполненные хламом».
«Мне нужна какая-нибудь доска или деревянный брус», — сказал Герсен.
«На полу только ящики и старое тряпье».
Герсен обследовал ящики на ощупь: «Давай вытряхнем их содержимое. Если мы сможем установить их на лестнице так, чтобы я мог как-нибудь упереться спиной в люк и ногами в перекладины...»
Через десять минут Герсен взобрался на шаткое сооружение из ящиков: «Не стой прямо подо мной. Все это может обвалиться... Попробуем!» Кое-как устроившись на ящиках лицом вниз, он уперся плечом в люк, раскинул ноги и нащупал ступнями перекладины пола. Распрямляя ноги, согнутые в коленях, он приложил к люку усилие бедренных мышц. Петля засова сорвалась, люк распахнулся, и Герсен вывалился наружу, ударившись об край кафельного пола.
Поднявшись на ноги, Герсен помог Алисе взобраться по лестнице, после чего задержался у прилавка, сравнивая кухонные ножи Тьюти Клидхо. Выбрав пару ножей потяжелее, он засунул их за пояс, взял мясницкий топорик и взвесил его в руке.
Алиса нашла холщовый мешок: «Положи это сюда, я возьму мешок с собой».
Они подбежали к выходной двери и внимательно осмотрели улицу. Убедившись в том, что вокруг никого нет, они вышли наружу, погрузившись, как под воду, в звенящий от насекомых влажный и теплый вечерний воздух.
Держась в тени деревьев и домов, Герсен и Алиса поспешили к конечной станции поезда — нескольким покосившимся дощатым строениям в ста метрах от периметра.
«Тьюти разозлится, если мы нарушим ее планы, — заметила Алиса. — Настырная, неистовая особа!»
«Старая карга нарушила наш уговор, — отозвался Герсен. — Теперь потихоньку, не торопись. Мы не хотим, чтобы нас заметили».
Их обоняние атаковала тяжкая вонь: едкий сладковатый запах скисшей и забродившей гнили. Выглядывая из-за прикрытия густой листвы, они обнаружили источник оскорбительного аромата. У большого бункера стоял полный седой человек с сонно полуопущенными веками и незлобивым выражением лица. Он направлял поток розовато-серой пульпы, выливавшейся из бункера в напоминающую корыто цистерну на железнодорожной платформе. Под смотровым куполом кабины локомотива сидела Тьюти, наблюдавшая за процессом через плечо и державшая
Человек, стоявший у бункера, махнул рукой, отвернулся и зашел в ремонтное депо. Тьюти потянула на себя рычаг; локомотив и цистерна тронулись с места. Ховард Трисонг поднялся из укрытия и сел на какие-то ящики за спиной Тьюти. Сзади, из-за кустов, выбежали два человека: Шахар и Умпс. Поравнявшись с движущейся цистерной, они схватились за поручни и вскочили на небольшую заднюю площадку. Поезд удалялся в лес и скрылся за поворотом.
Герсен направился в депо. Полный пожилой человек взглянул на него и повелительно указал большим пальцем на выход: «Посторонним вход воспрещен».
«Я не посторонний, — заявил Герсен. — Я хороший знакомый госпожи Клидхо».
«Вы опоздали. Она только что повезла корм на станцию, захватив с собой племянника».
«Мы собирались поехать вместе с ними. Но поезд ушел, как говорится. Есть какой-нибудь другой локомотив, на котором можно было бы их догнать?»
Джозеф указал на старую ржавую машину, помятую и гнутую, установленную на деревянных блоках и лишенную колес: «Вот номер семнадцатый, нуждается в капитальном ремонте. В один прекрасный день я поставлю его на новые колеса — когда будет время и когда кто-нибудь за это заплатит».
«Как далеко отсюда до станции?»
«По рельсам — сто километров с лишним. По воздуху, конечно, проще и короче, но в поселке нет никаких аэромобилей. Летать здесь запрещено: это нарушает экологический баланс и пугает зверей».
«Сто с чем-то километров? Десять часов непрерывной пробежки».
«Хо-хо! — развеселился Джозеф. — Может быть, вам удастся пробежать километра полтора, прежде чем из болотной тины высунется глаз, а за ним — двадцатиметровое щупальце с когтистым захватом на конце. Вы взлетите на воздух, шлепнетесь в болото и погрузитесь в тину, а потом... Кто знает? Ни одна душа еще не вернулась, чтобы рассказать, что там делается».
Алиса указала на другой механизм, стоявший на рельсах: «А это что?»
«Это дрезина для инспекции путей. На ней нельзя перевозить грузы, но она проворно катится — особенно там, где нет крутых поворотов».
Герсен прошелся вокруг дрезины — платформы на четырех колесах с парой плетеных тростниковых сидений под полусферическим прозрачным куполом, забрызганным раздавленными насекомыми. Приборы управления отличались предельной простотой: пара рукояток, пара переключателей и циферблатный индикатор.
«Красавицей ее не назовешь, но едет она без помех, — со скромной гордостью заявил Джозеф. — Я сам ее сделал».
Герсен достал хрустящую банкноту и протянул ее Джозефу: «Я хотел бы воспользоваться дрезиной. Госпожа Клидхо с нетерпением ожидает нашего прибытия. Машина готова к отъезду?»
Джозеф рассматривал купюру: «Это не предусмотрено правилами. По сути дела...»
«Завтра, когда мы вернемся, вы получите еще двадцать СЕРСов. Наше отсутствие очень огорчит супругов Клидхо, а это важнее правил».