Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
«Нет. Ничего необычного».
«И в последнее время в вашем секторе не было сверхновых?»
«Что такое сверхновая?»
«Внезапный взрыв звезды, сопровождающийся огромным количеством излучения».
«Нет, ничего такого не было».
«Как насчет Млечного пути? Как вы видите Галактику на ночном небе: в виде полосы, опоясывающей небо, звездного облака или как-нибудь еще?»
«Зимой по ночам небо пересекает неровная полоса мерцающего света — вы это имеете в виду?»
«Да. По-видимому, Тамбер где-то на окраине Галактики».
«Может быть», — разговор не вызывал у Алюсс-Ифигении особого интереса.
«Как насчет ваших традиций? — настаивал Герсен. — Есть у вас какие-нибудь древние
«Ничего особенного... Несколько легенд, несколько песен, которые поют с незапамятных времен». Девушка смотрела на Герсена со слегка презрительным выражением: «Почему вы не можете найти то, что хотите узнать, в вашем «Звездном каталоге» или в «Путеводителе по планетам»?»
«Тамбер — затерянный мир. Древние правители вашей планеты хорошо умели хранить тайну. В наши дни о Тамбере не сохранилось почти никаких сведений — кроме детской считалочки:
Захочу — полечу, что ищу, то найду,
Если курс проложу на Собачью звезду:
Там на юге горит Ахернар,
Там никто не становится стар,
Там, в конце всех путей,
Открываются вечности двери
На планете пропавших детей,
На Тамбере».
Алюсс-Ифигения слабо улыбнулась: «Это не считалочка, а заклинание, чтобы загадывать желания перед сном — я его помню с детства, полностью».
«Полностью? У него есть продолжение?»
«В нем есть другие строчки. Вы что-то пропустили посередине:
Захочу — полечу, что ищу, то найду,
Если курс проложу на Собачью звезду,
Чтоб полдюжины карликов справа
Голубому гиганту кровавой
Угрожали расправой,
Чтобы нос повернулся в беззвездный туман,
Чтобы сверху пронесся, блестя, ятаган:
Там на юге горит Ахернар,
Там никто не становится стар,
Там, в конце всех путей,
Открываются вечности двери
На планете пропавших детей,
На Тамбере».
«Любопытно!» — заметил Герсен. Поднявшись со скамьи, он пересел в кресло перед пультом управления, настроил несколько параметров и снова включил гиперпространственный двигатель.
«Куда мы летим?» — поинтересовалась Алюсс-Ифигения.
«Собачья звезда — Сириус. Я проложил курс на Собачью звезду».
«Вы всерьез воспринимаете эти стишки?»
«Других указаний у меня нет — приходится воспринимать всерьез то, что есть, или ничего не делать».
«Хм! — Алюсс-Ифигения пригубила вино. — В таком случае, так как я вам рассказала все, что знаю, не согласитесь ли вы высадить меня на какой-нибудь планете Сириуса — или, может быть, на Земле?»
«Нет».
«Но... я же не могу вам больше ничем помочь!»
«Вы знаете, как выглядят созвездия с Тамбера. Вашему рифмованному заклинанию, даже если в нем содержатся какие-то полезные указания, больше тысячи лет. С тех пор положение Сириуса сместилось, и Ахернар тоже не там, где был когда-то.
«Что, если мы не найдем знакомое созвездие?»
«Даже в таком случае вы можете найти дорогу домой. Для этого придется лететь перпендикулярно плоскости галактической эклиптики, на север или на юг, то есть вверх или вниз, до тех пор, пока вы не сможете обозревать всю Галактику, как звездную карту, и найти на этой карте ориентиры. Такой поиск занимает много времени, требует больших затрат энергии и угрожает перегрузкой даже двигателю Джарнелла. Если во время такого поиска что-нибудь сломается, мы действительно потеряемся навсегда и будем висеть в пространстве, любуясь на Млечный путь, сияющий, как роскошный водоворот бесчисленных огней, пока не кончится энергия в аккумуляторах — и тогда мы умрем». Герсен пожал плечами: «Я еще никогда не терялся в космосе». Приподняв бокал, он снова с подозрением взглянул на вино, поставил бокал обратно на столик, сходил в кубрик и принес новую бутылку: «Расскажите мне о Тамбере».
Алюсс-Ифигения говорила два часа — Герсен устроился в углу дивана с бокалом вина. Ему было приятно смотреть на нее и слушать: хотя бы на какое-то время треволнения повседневного существования забылись, и он блуждал мыслями где-то далеко... Девушка упомянула Аглабат, город за стеной из бурого камня, и Герсен очнулся. Расслабляться было опасно. Время, проведенное на станции Менял, не пошло ему на пользу. Он слишком легко поддавался влиянию, становился рассеянным... Тем не менее, мало-помалу он снова успокоился, потягивая вино и слушая рассказ Алюсс-Ифигении.
Тамбер — чудесный мир. Никто не помнил, когда первые люди прибыли на эту планету: история терялась во мгле прошлого. На Тамбере было несколько различных континентов, субконтинентов и полуостровов, а также огромный тропический архипелаг. Алюсс-Ифигения родилась в Драсцане, столице княжества Жантийи на западном берегу наименьшего из континентов. К востоку находился Вадрус, где правил Сион Трамбл, а еще дальше — Миск. Остальная территория континента, за исключением нескольких вечно враждующих государств на восточном берегу, одичала, и ее населяли только варвары. Сходные условия преобладали и на других континентах. Алюсс-Ифигения назвала десятка два тамберских народов — каждый отличался особым характером. Некоторые племена были замечательными музыкантами и устраивали великолепные процессии, поражавшие воображение. Другие поклонялись идолам, совершали ритуальные убийства и подчинялись ограм. В горах водились дерзкие разбойники — предводители их кланов величали себя «лордами» и жили в неприступных замках. Повсюду встречались чародеи и колдуны, способные творить самые удивительные чудеса, а одной таинственной страной на севере крупнейшего континента правили демоны и бесы. Флора и фауна Тамбера, высокоразвитая, многообразная и радующая взор, была нередко опасна: на корабли нападали морские чудовища, в тундрах рыскали чешуйчатые волки, а в горах к северу от Миска на всех наводил ужас кошмарный дназд.