Кобра и наложница
Шрифт:
— Милорд, телефон. Это управляющий вашего поместья по поводу отчета за этот месяц, — объяснил он.
Кеннет вздохнул и повернулся к Бадре:
— Боюсь, мне придется принять его у себя в кабинете. Пожалуйста, подождите здесь. Я скоро освобожусь.
Она проводила его взглядом. Теперь настало время действовать.
— Я хочу поискать место, — прошептала она Рашиду.
Он прикрыл глаза и кивнул. Бедный Рашид. Даже находясь в доме герцога, он выглядел несчастным.
«Потайное место», — повторяла она про себя, скользя из одной комнаты в другую. Нужно такое
— Могу я помочь вам?
Она вздрогнула от неожиданности и обернулась.
— Э… нет, спасибо, я… ищу герцога.
— В чайной чашечке?
Она улыбнулась.
— Вы правы. Я думаю, она слишком маленькая, чтобы подойти для него.
Лакей нетерпеливо смотрел на нее. На его лице не было и тени улыбки. Бадра вздохнула и пошла дальше. Эти англичане, умеют ли они смеяться? Возможно, слугам это вообще запрещено?
Бадра пошла быстрее и вернулась в гостиную, как раз перед приходом Кеннета.
— Ну что? Время пить чай, — сказал он.
Слуги подали чай в гостиной, быстро накрыв стол кружевной скатертью и подав накрахмаленные льняные салфетки. Фарфоровый чайный сервиз, тосты и сандвичи с салатными листьями, сладкие ячменные лепешки и квадратики темно-коричневого кекса, которые Кеннет назвал пряниками. Углы его рта горестно опустились.
— Мой брат Грэм любил пряники. Дед рассказывал мне, что он обычно ел их на Рождество и просто объедался.
Она забыла обо всех его предыдущих потерях. Недавняя смерть его деда, возможно, напомнила ему трагедию сожженных Аль-Хаджидами других членов его семьи.
— Ты был близок с братом? — мягко спросила Бадра, заметив грусть в его глазах.
— Мне было всего четыре года. Я мало что помню, только то, что Грэм был выше меня. — Его губы задрожали в кривой улыбке. — Я хорошо помню одну вещь. Грэм обычно называл меня коротышкой, а я его — канарейкой, потому что он все время свистел, как наша любимая птичка.
Она поинтересовалась, как он чувствует себя в этом огромном доме, погружаясь в свои грустные воспоминания, совсем один, без близких людей, окруженный только слугами. Расстроенная его печальным видом, она решила перевести разговор на другую тему и спросила его об истории дома. Выражение лица Кеннета переменилось. Он стал с гордостью рассказывать о том, как многие поколения Тристанов удостаивались чести принимать в этом доме королей и королев. Бадра почувствовала, что ее внутреннее напряжение ослабевает. Ей нестерпимо было видеть Кеннета потерянным и одиноким. Она продолжала расспрашивать его о новой жизни в Англии, желая отвлечь от грустных воспоминаний.
Это удалось. Отвечая на вопросы, Кеннет с присущим ему острым умом и обаянием развлекал ее и Рашида рассказами о балах и чаепитиях. Теперь у Бадры появился повод грустить. В Кеннете не осталось
Она взяла еще одну ячменную лепешку и откусила кусочек. Рашид отпил из чашки и взял еще один пряник. Скоро все было съедено. Разговор иссяк. Рашид был готов встать и тотчас же уехать. Бадра бросила на него умоляющий взгляд, который Кеннет перехватил, заставив ее волноваться.
— Мой кучер отвезет тебя к лорду Смитфилду. — сказал герцог Рашиду. — Бадра, а ты останешься. Я хочу тебе кое-что показать. Тебя отвезут домой немного позже.
Она с удивлением увидела нового для нее Кеннета, который с непререкаемым видом легко отдавал распоряжения слугам. Она загляделась на его рот, чувственные губы. Ее озадачили его надменные и в то же время обходительные манеры. Это отвлекло ее от мыслей и переживаний по поводу того дела, которое привело ее сюда.
Нетвердой рукой Бадра осторожно поставила чайную чашечку на блюдце. Рашид уехал. Упираясь руками в колени, Кеннет через стол наклонился к ней.
— Я еще не показал тебе внутренние комнаты. Там есть кое-что интересное. Я думаю, тебе понравится.
Он встал. Бадра собрала все свое мужество и улыбнулась. Как ей удастся спрятать ожерелье, если он будет все время рядом?
Скрестив руки на груди, герцог вместе с ней поднимался по изогнутой парадной лестнице наверх. В воздухе чувствовался запах лимона и пчелиного воска, смешивавшийся с ароматом его одеколона. Она украдкой посмотрела на него. Такой же лощеный, как перила этой лестницы. На его руке поблескивало черное кольцо с печаткой.
Как же ей обмануть этого человека?
Кеннет поймал ее взгляд и удивленно поднял брови:
— Тебя беспокоит, что мы с тобой одни, Бадра?
В его глазах вспыхнул опасный огонек. Встревоженная его внимательным изучающим взглядом, она оступилась. Сильные руки Кеннета подхватили ее. Бадра вцепилась пальцами в его плечо. Он серьезно посмотрел на нее.
— Тебе больно?
Она хотела ответить:
«Да. Да, мне больно, потому что между нами холодное отчуждение, потому что я совершила недостойный поступок, чтобы достичь своей цели. Мне больно, потому что теперь мы живем в разных мирах, и невозможно преодолеть пропасть между нами».
— Нет, — ответила она машинально, — Все в порядке.
Кеннет поддерживал ее за локоть, когда они, преодолев последние ступеньки, вошли в холл. Она раскраснелась от его горячего прикосновения. Он подвел ее к массивной деревянной двери и, повернув ручку, распахнул ее перед Бадрой.
Возглас восхищения слетел с ее губ.
С гордым видом он протянул руку вперед, приглашая ее войти в комнату, все стены которой были уставлены книжными шкафами, а пол покрыт ковром глубокого зеленого цвета. Камин был украшен резным деревом. Высокие бронзовые светильники отбрасывали мягкий свет на кожаные кресла. В интерьере чувствовалось присутствие мужчины, и в то же время, когда она вдохнула запах книг в кожаных переплетах, она почувствовала себя удивительно уютно.