Кобыла-охранница
Шрифт:
— Спасибо, Гранат. Я ценю это.
— Не стоит беспокойства. И ещё, должна предупредить, что представители Робронко прибудут, чтобы подключить обслуживающих роботов к мэйнфрейму. Как только их управляющая система возьмёт ботов под контроль, вашим медсёстрам больше не нужно будет заботиться о поддержании порядка.
Я вернулась в своё тело и сразу же закричала от боли, пронзившей меня от самой промежности до грудной клетки. Я лежала на операционном столе и билась ногами об ограничители. Надо мной на белом кронштейне был подвешен паукоподобный робот. Маленькие ножницы медленно клацали, вскрывая мой живот,
— Ебаные ублюдки! — прошипела я сквозь сжатые зубы, когда слюна потекла вниз по моему подбородку.
— Плохая пони, сквернословящая пони. Она сказала плохие слова! — нечленораздельно говорили уродцы вокруг меня со сшитой из лоскутов шкуркой, пока ножницы продолжали клацать. — Ей нужно обо всем подумать. Её нужно наказать. Плохая пони!
А дети продолжали спать.
По всему периметру комнаты стояли капсулы с внутренней обивкой и смотровыми окошками. Мое положение позволило насчитать порядка сорока таких штук. И во всех капсулах были жеребята. У одних не хватало ног и глаз; другие выглядели так, будто их сожгли, а то и хуже. Были среди них и нетронутые, так что мне лишь оставалось гадать страдали ли они от каких-либо внутренних повреждений или же были больны. Все жеребята лежали неподвижно и могли с тем же успехом уже быть мертвыми. Каждая капсула имела маленький экранчик с какой-то абракадаброй вместо надписей, понять которую мой скудный мозг был не в состоянии. Все кабели вели к цилиндрическому выступу, увешенному целой кучей терминалов. А из самого выступа шёл всего один толстый кабель, уходящий в пол. Почерневшие места на проводе толщиной с копыто, указывали на то, что его неоднократно латали.
Я пыталась не кричать, но сдерживаться я уже просто не могла. Тем не менее, это помогало сконцентрироваться.
— Чего вам надо?! — завопила я, полностью фокусируя мою магию на ножницах и отталкивая руку подальше от себя, тем самым останавливая дальнейшие увеличение уже, как минимум, тридцатисантиметрового разреза!
— Маму! Играть! Умереть! Жить! Плакать! Обняться! Крови! Маму! Радости! Печеньку! Трахнуться! Папу! Мучить! Кожу! Маму! Игрушки! Куклу! Пёсика! День Варенья! Наружу! Домой! Умереть! Убить! Костюм! Спать! Калечить! Наружу! Играть! Умереть! — начали монотонно твердить роботы вокруг меня.
«Мы же не собираемся столетиями держать их в стазисе.» Так сказала Гранат. А что, если их всё-таки оставили? За сколько лет у них выработался иммунитет к успокоительным? Как долго после этого горстка выживших могла поддерживать детей? Как быстро они сошли с ума и захотели ещё более кровавых и жестоких игр?
Кто-то, наверное, Рэдхарт, порвал связь между ремонтными ботами и главным мэйнфреймом. Они сидели тут одни, совершенно замкнутые. Они не могли спать. Не могли даже покончить с собой. Потом сюда прибыл Анклав и восстановил связь. Дети продолжили свои игры, отточенные десятилетиями заточения наедине с самими собой.
И мне предстояло стать следующей. Я толкнула медицинского робота телекинезом, сжав зубы так сильно, что послышался хруст. Этого не хватило. Трёхпалая рука зашла в меня и вытащила серовато-розовые кишки наружу, как будто толстую лапшу. Я не закричала. Я чуть не задохнулась из-за рвотного позыва, который ощутила, наблюдая, как мои кишки дюйм за дюймом выходят наружу.
Тут я услышала резкий скрежет с потолка, и вентиляционная решётка с лязгом упала на пол. Глори высунула свою голову из шахты, сжимая в зубах свой лучевой пистолет. Сейчас я была ей рада даже больше, чем если бы сюда вошёл Сплендид прямиком из горячего душа.
— Плохие.
Механическая рука отпустила мои внутренности и направилась к открывшейся решётке. Глори взмыла в воздух, пытаясь закрутить руку, кружа надо мной. Все взгляды были направленны на неё. Все, кроме одного. Маленькая синяя фигура П-21 проскользнула в комнату. Он стал осторожно продвигаться к терминалу: в одиночку Глори бы не справилась.
Я приподняла голову и посмотрела на ремни, удерживающие мои конечности. От боли потемнело в глазах, и я не могла видеть дальше полуметра. Охватив магией петли, удерживающие мои копыта, я открыла сперва первую, потом вторую, третью, и, наконец, освободила себя. В этот момент противные робопони рванули вперёд. Я села и заметила свой дробовик, заряженный разрывными патронами.
Я левитировала к себе пушку и медленно скатилась со стола. Тут мне стал совершенно очевиден один очень неприятный факт: я могла либо удерживать свой дробовик, либо удерживать свои кишки внутри, а так как сейчас я держала дробовик, то горячая, влажная масса вывалилась из меня, вызвав желание застрелится на месте. До моей цели было не больше шести метров, но это были самые длинные метры в моей жизни.
П-21 отчаянно стучал копытами по клавиатуре. Глори отчаянно уворачивалась от клешней роботов. Я отчаянно пыталась подняться на ноги. Если бы эти твари догадались, что я собираюсь сделать, они бы легко меня остановили. Я думаю, они просто ликовали, наблюдая, за моими попытками отбиваться. Может, они думали, что я хочу помочь П-21? Вместо этого я, пошатываясь, направилась туда, где из машины выходил кабель. Внезапно мой кишечник натянулся, и я чуть не отрубилась снова.
— Не могли бы вы сойти с моих внутренностей? — прохрипела я.
Кабель был толстым. Даже с разрывными боеприпасами мне не хватило бы тех патронов, что были в барабане, чтобы перерубить его. Но я могла обойтись только одним. Я оглянулась и посмотрела на своих отвратительных зрителей.
— Время игр закончено! — я вытащила барабан и пнула его под кабель. В патроннике ещё оставался один заряд. Прижав ствол к барабану, я нажала на курок.
Взрыв был не таким сильным, как от гранаты, но он справился со своей задачей. Кабель снова был разорван, а меня осыпало шрапнелью. С мягким гулом клешня, гоняющаяся за Глори замерла. Остальные твари застыли на месте. Перед глазами побежали зигзагообразные линии и я провалилась в темноту.
Хе, бешеные детки.
Я чувствовала себя довольно неплохо, когда пришла в себя. Можно даже сказать, замечательно. Открыв глаза, я первым делом осмотрела своё тело. Остался лишь уродливый красный шрам, но и тот заживал прямо на глазах. В стол, на котором я лежала, был встроен странный талисман, который окутывал всю меня мягким розовым свечением. Похоже, что это был какой-то тип регенерирующей магии, который срастил моё разорванное тело воедино.
— Ох, ты очнулась. Хорошо, — сказала сидящая за столом Глори.
Пегаска выглядела очень уставшей. Ей явно не помешали бы несколько суток сна и несколько лет лечебной терапии. И, может быть, мы сможем достать и то, и другое.
— Ох, ты жива. Хорошо, — отозвалась я, на что получила маленькую улыбку в ответ. Затем, посмотрев на яйцеобразный талисман, произнесла: — Пожалуйста, скажи, что тут есть ещё подобные штуки.
— Тут есть ещё подобные штуки, — мягко ответила пегаска.
— Ох, слава Богиням… — начала было я, но осеклась, увидев, что Глори смотрит куда-то в сторону. — Тут ведь нет больше таких талисманов, верно?