Кочергин и Бескрылый
Шрифт:
— Я тоже не знаю. С ней никогда не угадаешь. Может, деньгами? — Соня усиленно пилила кусок курицы ножом.
Кочергин в ответ снова пожал плечами. Владе сколько денег ни подари — всё мало.
— Ты что, все слова забыл? — снова взяла строгий тон Соня. — Чего молчишь?
Кочергин яростнее заработал челюстями, чтобы ненароком не начать ссору.
— Не жуй так сильно, — поучительно произнесла Соня. — Мясо сегодня что-то жестковато, а тебе коронку надо менять, сам говорил, что шатается. Как бы не слетела.
Кочергин с трудом удерживался от комментариев. Стал жевать медленнее.
В мыслях откуда-то взялся Дриго, смешивающий что-то приятно пахнущее в высокой чашке для глинтвейна.
— Кофе-машина, — услышал Кочергин собственный голос.
— Что — кофе-машина? — подозрительно переспросила жена.
— Я говорю — Владке можно подарить кофе-машину.
— Капсульную?
— А какие они ещё бывают? — спросил Кочергин, с тоской глядя на остатки филе из подлой курицы-мутанта, будто мстившей за свою смерть.
— Ну, для дома, наверное, лучше капсульную. С режимами. Хорошая идея. — Соня впервые за много дней улыбнулась и милостиво забрала у мужа тарелку с недоеденным ужином.
Кочергин тихонько выдохнул. Отлично, одной проблемой меньше. Теперь оставалось придумать, что подарить Соне на день рождения, да так чтобы она хоть чуть-чуть порадовалась, а не начала продумывать план превращения во вдову.
Ночью Кочергину снился пожар. Небольшая деревня, хотя дома высокие и, кажется, богатые. И почти все горят — пламя вырывается из-под крыш, из-за заборов, из окон. Кругом голосят люди, кто-то вытаскивает на улицу скарб, надеясь спасти хоть часть хозяйства, другие просто рыдают, закрывая лица. Дети смотрят на огонь испуганными глазами. И прочь от деревни убегает большая чёрная тень.
— Это всё она, тварь! — плюёт в снег кто-то совсем рядом с Кочергиным.
— Да как же это, — испуганно шепчет молодая женщина. — Быть не может. Ведь малютка совсем!
— В этой малютке злобы на сотню палачей! — вступает в разговор громогласная дама в шубе и с измазанным сажей лицом. — Даже печальню подожгла! На храм руку подняла, на святое! — Потом женщина повернулась прямо к Кочергину, но будто его не заметила. Так и таращилась неподвижно, будто смотрела сквозь него, цедя сквозь зубы: — Будь ты проклят, бесово отродье, будь проклят вместе со всеми своими…
Сон рассыпался с криком петуха. Кочергин смотрел в едва светлеющий потолок и не мог припомнить, когда это зимой на Дубовой кричали петухи. Ну, некоторые соседи завели себе курятники, чтобы кушать экологически чистые яичницы и варить супчики из ничем не накачанных птиц. Он вообще-то тоже хотел, да хлопотное это дело — кур держать. Соня вон уже ушла, её половина кровати пустая. Правильно, люди хотят до Нового года завершить все свои зубные дела. Чтобы в праздник наворачивать салаты новыми протезами, а не перетирать картофельное пюре дёснами. Так что дел сейчас
А при чём здесь вообще куры? Теперь Кочергин никак не мог припомнить, с чего вдруг стал думать о курах. Это что, старость так подкрадывается? Не рановато — в сорок два года? Куры, петухи… точно, петух же кричал только что. А до этого что было?
Ну да, сон какой-то странный. Пожар. Кто-то что-то поджёг. Печальня. Это ещё что такое? И как её можно поджечь?
Кочергин взял смартфон с тумбочки. Не особенно надеясь на результат, спросил у поисковика, как можно поджечь печальню. Просмотрев несколько бесполезных строк выдачи, глянул на результаты поиска по картинкам. И там обнаружились чёрно-белые фотографии — большие богатые деревянные дома да ещё картинка с причудливой шатровой церквушкой, под которой высветилась надпись — «Печальня. Василейск. 18… год. До пожара».
Ссылка под картинкой привела на краеведческий сайт со статьёй о пожаре в пригороде Василейска в конце девятнадцатого века. Тогда, зимой, выгорели почти все дома, да ещё пострадала церковь в честь иконы «Утоли мои печали», которую местные именовали печальней.
Ну да, во сне кто-то говорил что-то про какой-то храм. Будто какая-то малютка со злобы его и подожгла.
Только вот в статье утверждалось, что пожар начался то ли из чьей-то бани, то ли из избы с неисправной печкой. Правда, больше всего подозревали местного мелкого промышленника — он организовал производство деревянной посуды в небольшом цеху прямо на окраине поселения. Вроде как во время ремонта в токарных мастерских кто-то где-то недосмотрел, высеклась искра, всё и полыхнуло.
Василейск. Знакомое название. Кочергин нашёл в избранном материалы по Шварцстрему. Всё правильно — сгоревшее село с печальней находилась именно в его имении.
Глава 9. Мечтай или сдохни
На завтрак Соня оставила супругу в глубокой сковороде ажурные блинчики с мясом. Да, сегодня это уже не вчерашняя резиновая курица, а отличный мягкий сочный говяжий фарш. Ещё тёплый, с топлёным сливочным маслом.
Сварив кофе, Кочергин по многолетней привычке открыл ленту новостей. Оказалось, ночью в панельной хрущёвке в Сормове соседи нашли труп молодой женщины. По предварительным данным, барышня скончалась от передозировки успокоительными. Ну да — чистая случайность.
Кочергин положил смартфон на стол экраном вниз. Как так. Красивая, молодая. Ну, эскортница. Так каждый крутится, как может. Правда, для своей дочери Кочергин такой карьеры не пожелал бы. И тем не менее. Это был живой человек.
Хотя… а кого здесь винить? Картину? Шварцстрема? Тех парнокопытных, что шныряли по подъезду? Кочергин схватил телефон. Выдохнул. Вернул на место.
Вдруг вспомнил о сборе, что подарила ему травница. Нашёл пакет, там оказалась рукописная инструкция по заварке. Кочергин достал небольшой термос, бросил туда марлевый пакетик со сбором. Почесал шрам. Добавил ещё мёд, пару долек лимона и тростникового сахара. Ага, на коробочке оказалось написано, что сахар изготовлен в Нижегородской области. Где-то рядом с Василейском, не иначе.