Код Независимости

Муратова Галина

Костя видел через стекло, как она еще трижды перекрестилась и плюнула в сторону закрывшейся за ней двери.

Костя купил всё, что ему было надо и пошел в знакомый ему уже дворик, где перекусывал уже не однажды.

Проходя мимо зеркальной витрины модного бутика, он увидел свое отражение в полный рост. Красно-черная гамма его костюма действительно выглядела зловеще и мало гармонировала с милым улыбчивым лицом манекена в коротком нежно-голубом платьице.

Костя все не отходил от зеркала, он будто увидел себя глазами этой интеллигентной старушки

и тоже испугался. Уже за себя. Ему показалось диким и недостойным ходить по великим улочкам города, и он вспомнил даже, как однажды молодой папаша пугал им несговорчивого своего сына, который просительно орал на всю улицу.

Он тогда сказал сынишке:

– Орать будешь, отдам вот этому палачу.

Мальчишка тогда посмотрел на Костю и сразу умолк, будто действительно представил себе картинку, как это бывает с палачом.

Костя тогда даже обиделся на этого незнакомого папашу – нашел кем пугать. Но сынишка умолк так быстро и попросился к отцу на ручки.

И Костя вспомнил этот незначительный эпизод и увидел наконец себя глазами и этой старушки, и мальчугана. Стар и мал. Вот кто видел в этом костюме какое-то смутное зло и угрозу.

Остальные же уже стояли сзади и теребили его, чтобы увековечиться рядом с таким необычным персонажем.

– Вы свободны? – чирикнули ему веселые три девчушки. – Можно?

Костя сдался. Но впервые за все дни своих этих подработок, он подумал, что зря не пошел с Павликом, который приглашал его разгружать вагоны по ночам.

Но Косте этот труд показался чрезмерно тяжким, лучше уж с туристами общаться – легче, и денег больше.

Но в ушах все еще мерещился и сильно звучал визг бабушки.

“Как она там?” – подумал с тревогой Костя.

Он повернулся к зовущим его девицам и сказал довольно грубо:

– Пауза!

И, ничего не объясняя, вошел в довольно мрачный темноватый дворик. Сел на лавку, положив на нее и футляр, подстелил газету, расчехлил булочку от шуршащего целлофана. И только собирался полакомиться любимой выпечкой, как увидел ту же бабку из киоска, она не спеша входила во двор. Наверное здесь жила. Она несла в руках белую, но пожелтевшую от времени сумку. Она шла задумчиво, губы ее о чем-то шуршали, тихо, только для нее.

Костя подумал, что это такая удача. Он сейчас извинится и объяснит, что это шутка такая – костюм палача. И что это просто его такая работа.

Он встал и сделал шаг навстречу бабушке. Он боялся испугать ее еще раз, поэтому сразу попросил:

– Не пугайтесь…

А старуха и не собиралась на этот раз пугаться.

Она смело рванула на своих, казалось, слабых ногах, подскочила к Косте и огрела его своей старой иссохше-колючей сумкой. Да так! Что с него слетел его форменный колпак.

– Брысь, брысь! – гнала она его сумкой. – Нечисть какая.

Костя старался увернуться от этого странного и мощного налета.

Он выбежал со двора. И колпак его, и красные его перчатки – остались. Но Костя не стал возвращаться за ними, не потому, что он убоялся какой-то старухи. А потому,

что он уже знал, что никогда уже не наденет этот костюм и не будет трясти футляром пустым от топора. Кстати, и он остался тоже на лавке. И еще он знал, что жена Лена, и как она будет недовольна.

“А, и пусть”, – Костя решил позвонить Павлику по поводу разгрузки вагонов.

Костик шел по улице, без колпака, перчаток и пустого футляра для топора.

И уже никто не бежал к нему в объятья из многочисленных туристов.

Он услышал, как кто-то, обогнав его, спросил у приятеля:

– Это кто?

– Не знаю… Чмо какое-то.

И друзья рассмеялись, пошли дальше.

Улыбнулся и Костя. Он был рад услышанному о себе. Как будто вручили ему новое звание и новые погоны. И пошел домой, порадовать этим и жену Лену.

Она конечно же будет ругаться за испорченный костюм, но он попытается ей рассказать, что-нибудь несусветное, придумать. Он только не расскажет ей о скромной старушке, которая огласила ему и исполнила приговор.

Яркая тетрадь,

29 ноября 2021

Ви-за-ви

Утром на рассвете даже чайки были розовыми, необычного такого румяного цвета, будто потрудился над ними модный какой-нибудь визажист.

Настя долго смотрела на дивно окрашенных птиц. Так долго, что теперь они уж точно стали частью ее жизни. А она стала частью их жизни, потому что щедро скормила им батон.

Настя шла домой по тихой ранней улице и сильно удивилась, встретив вдруг Костю, милого бородача из соседней квартиры. Ему-то чего не спалось? Она поздоровалась с ним, но он быстро ответил и отвернулся от нее, стал копаться под капотом своей машины.

– Проблемы? – легкомысленно спросила Настя и, не ожидая ответа, хотела зайти в парадную.

Но Костя вдруг всхлипнул:

– И ты уже знаешь?

Настя неуверенно кивнула, а Костя вдруг, не стесняясь, заплакал.

Настя испугалась в непонимании этих слез. Подошла к Косте поближе.

– Ушла. С детьми. Вчера.

“Ну, и пусть! Ну и пусть”, – хотелось сказать Насте. Но она молчала.

– Стыдно! Как стыдно! – приговаривал Костя, вытирая мокрое лицо испачканными в мазуте руками.

Настя достала сигаретку и закурила. Предложила Косте, но тот отказался, вместо этого вынул из кармана куртки красивую изящную фляжечку, сделал из нее глоток.

Они помолчали, Настя вспомнила, что о непутевости жены Кости она слышала, не один раз. Судачили о ней часто и со смаком. Жена была красавицей и всегда очень независимо держалась. Отдельно от всех. А это, понятное дело, вызывало тугую досаду и желание откусить от неё кусочек, а потом жевать, жевать. Но тормозило от исполнения сего акта только то, что эта красавица даже и не заметила бы сего грязного жеста.