Код розенкрейцеров
Шрифт:
Он вошел. Это была совсем другая комната.
На столе лампа, нет, свечи! И неясная фигура в кресле. Валера собрался ретироваться, но услышал голос:
– Постой, не уходи.
Он замер.
– Останься, – повторил голос, – побудь немного со мной.
– Извините, я, кажется, ошибся.
– Ошибся не ошибся… Какое это имеет значение? Я же сказал, побудь немного со мной, потом пойдешь к своей…
Неожиданные слова, неожиданное предложение. Кто перед ним? И почему он так грубо обозвал Елену?
– Я Станислав, брат, – обозначила себя неясная
Валера приблизился. В инвалидном кресле сидел молодой парень и с интересом смотрел на него.
Брат, понял Валера, тот самый… больной.
– Понимаешь, – сказал Станислав, – я по ночам почти не сплю, сижу вот… Скучно, конечно. Поговорить не с кем. А тут ты. Останься, – в голосе его зазвучали просительные нотки, – останься. Она все равно спит. Успеешь. – Подсвечник на три свечи давал тусклый, неверный свет. Освещена была только поверхность стола да пространство рядом. По углам гнездилась тьма.
– Почему ты пользуешься свечами? – полюбопытствовал следопыт.
– Не знаю. Привык. Свечи как-то живее. Не мешают. Теплые.
– И так всю ночь сидишь?
– Бывает. А то нянька придет, уложит… Но все равно не сплю. Мыслей много. Думаю.
– О чем же ты думаешь? – подстраиваясь в тон, поинтересовался Валера.
– Да о разном. Вот сейчас буду думать о тебе.
– Почему обо мне?
– А о ком? Вот ты передо мной. Я тебя уже почувствовал. Человек ты в общем неплохой, только глупый…
– То есть?
– Да очень просто. Ты садись. Можешь на мою постель, а лучше в кресло. Так удобнее. Ты не бойся. Я чувствую, ты боишься. Зря. Я тебе ничего плохого не сделаю.
– А что ты мне можешь сделать? – с насмешкой, чтобы перебороть робость, спросил Валера.
– Ничего, конечно. Не приказано.
– Кем не приказано?
– Сестрицей.
– А если бы она приказала?
– Тогда смотря по обстоятельствам.
– Я что-то плохо понимаю.
– А зачем тебе понимать? Сиди, думай.
– О чем же мне думать?
– Да о чем угодно. Мне безразлично. Видишь ли, мне нравится, когда кто-нибудь рядом со мной сидит и думает. Я, понимаешь ли, больной. Паралитик. Ходить сам не могу, с людьми почти не общаюсь, поэтому рад, когда кто-то рядом со мной сидит.
– А зачем ты ругаешься?
– Я?
– Матерные слова произносишь. Да еще в адрес сестры.
Паралитик как будто пошевелился.
– Они, что, неприличные?
– Конечно.
– Извини, не знал. Как воспринял, так и произношу. Ведь они означают конкретное понятие. Ну, когда мужчина с женщиной… Слова, они и есть слова. Как ни произнеси, выражают одно и то же. Я вовсе не хотел тебя обидеть, тем более сестрицу.
– А ты что же, так и сидишь все время?
– Конечно. Сколько себя помню.
– А школа?
– В школу я не ходил. Зачем? Грамоте меня обучили, письму. Я, видишь ли, могу руками двигать. А школа? К чему она мне. Книжки я и так читаю. А разные там дисциплины мне не нужны. Все равно толку не будет.
– Чем же ты занимаешься?
– Да
– Колдуешь?!
– Редко. Когда сестрица попросит.
– Что значит, колдуешь?
– А то и значит. Неужели не понимаешь? Не прикидывайся. Все ты отлично понимаешь. Колдовство, оно разное бывает. Но суть одна и та же. Чтобы какого человека заставить делать то, что тебе нужно. Читал, наверное, сказки. Принуждение посредством магии. Но магия… Она разная. Заклинания там всякие… Можно и без этого. Знаешь, что такое вольт?
Валера встречал это слово, но сейчас не смог бы дать четкого определения.
– Затрудняешься с ответом. Вольт – это такая восковая кукла. Если, например, желаешь человеку зла – болезни или даже смерти, лепишь из воска его подобие. Конечно, не просто из воска. Нужны ногти, там, или волосы, а еще лучше кровь… Вот! Примешиваешь это все к воску. Вылепляешь куклу. А потом иглой протыкаешь какую-нибудь часть тела. Руку или голову. И у человека, чье подобие представляет кукла, начинает болеть рука или голова. А хочешь, чтобы он умер, – протыкаешь сердце.
– Так-так!
– Но это все глупости. Ерунда. Столько возни… А результат!..
– Что результат?
– Сомнителен. Я могу проще. Без всяких кукол.
– Неужели?
– Не веришь?
– Почему же?
– Чувствую, не веришь. И, кажется, считаешь меня сумасшедшим. Но я не сумасшедший. Просто я этими вещами всегда интересовался. Колдовством, магией… Книжки разные мне сестра доставала. Конечно, не современные, с ятями. Больших денег стоят. К тому же запрещены.
– Но почему ты мне все это рассказываешь?
Паралитик засмеялся мелким дребезжащим смешком:
– Да как же, почему! Ты ведь тоже любопытствуешь. Или нет? Знаю, знаю! Ты иди поближе, а то в темноте я тебя плохо вижу. Иди, не бойся. Садись сюда, на банкеточку. Вот и молодец. Я, понимаешь ли, чувствую чужие мысли. Вроде как щекотка в мозгах возникает. Такое, знаешь, непонятное чувство. Не все, конечно, разбираю и не у всех. Правда, я с людьми редко общаюсь. Поэтому и тебя позвал. Просто поговорить.
Паралитик придвинул подсвечник, и Валера хорошо различил его лицо. Перед ним сидел русоволосый светлоглазый парень. Черты его лица были правильными и приятными. Лицо казалось не глупым и не застывшим, какие часто встречаются у подобных людей.
– Ты мне тоже понравился, – неожиданно сказал паралитик, – тебя как звать?
– А ты разве не можешь узнать без моей подсказки?
– Я просто ощущаю чужие мысли, чувствую, так сказать, их запах. Я не могу дословно воспроизвести, что ты обо мне подумал, а только ощущаю толику симпатии. А, брат? Ведь верно?
– Меня зовут Валерием.
– А меня – Станиславом. Только Станиславом, без всяких сокращений. Уяснил?
– А то! – Валера решил избрать для общения с паралитиком шутливый тон, пытаясь замаскировать свой интерес к нему. Не зря он пришел в этот дом, ох не зря! А Елена-то про братца ни слова. Какова! Неужели он телепат?!