Код розенкрейцеров
Шрифт:
«И силе их неподвластны лишь те, кто знает их тайну. Охраняя себя, они могут нечаянно причинять боль невинному, но есть только одна защита…» Дальше он позабыл, нужно прийти домой и посмотреть записи повнимательнее. Детей привезли сюда, в Тихореченск, и дети эти, несомненно, брат и сестра Десантовы. Возможно, их просто укрывали в Тихореченске, прятали от нацистов, которые пронюхали про их секрет. Какой именно – пока до конца не ясно, но, во всяком случае, он на верном пути. Пеликан пишет: «…Неподвластны лишь те, кто знает тайну». А если сделать вид, что он как
Коломенцев при других обстоятельствах никогда бы не поступил подобным образом. Ведь это был в высшей степени человек щепетильный и деликатный. Но то ли на него произвели большое впечатление собственные логические выкладки, которые, казалось, подсказывали, что он на правильном пути, то ли психика его в этот день дала сбой, но отчаянный мукомол устремился к дому, в котором проживали брат и сестра Десантовы. Он вновь бежал, уверенный: миг промедления может испортить все дело.
Понемногу начинало светать. Небо на востоке побледнело, и на землю упал предрассветный сумрак. Эта серая, похожая на туман мгла казалась живой. Неясные звуки, то ли вопли кошек, то ли стоны кающихся грешников, раздавались из ее глубин, они как бы предостерегали: куда ты лезешь, дурачок, что же ты делаешь?
Но Коломенцев не замечал предостережений. Он стремился к действию.
Перед дверью, за которой жили Десантовы, Коломенцев остановился. Да то ли он делает? Не лезет ли снова башкой в петлю? Но разум оставил мукомола. Он поднял руку и что есть силы постучал.
За дверью была тишина. Коломенцев вновь постучал, на этот раз еще громче.
Наконец раздался хриплый голос Валька:
– Кто там?
– Открывайте! – закричал Коломенцев.
– Да в чем дело?!
– Дело как раз очень срочное! – взывал Коломенцев. – Откройте дверь!
Замок щелкнул, и в щель высунулась сонная физиономия:
– Чего надо?!
– Мне Екатерину.
– Из больницы, что ли? – спросил Валек.
– Нет, не из больницы! Я по личному делу.
– По личному? – переспросил Валек. – Да ты что, папаша, охренел?! Время-то сколько. Или у тебя часов нет?! Так я скажу. Половина пятого. Людям завтра на работу, а ты тут вытворяешь: «По личному». Вот сейчас дам по зубам, тогда и будет по личному. Вали прочь. – И Валек попытался закрыть дверь, но Коломенцев подставил ногу.
– Ах ты!.. – Валек, распахнув дверь во всю ширь, схватил Коломенцева за грудки.
– Что тут происходит? – раздался позади женский голос.
– Погоди, Катя, – пропыхтел Валек, – сейчас я этого урода спущу с лестницы…
– Оставь его, Валентин. Что творится, хотела бы я знать?
Валек наконец оттолкнул Коломенцева и повернулся к сестре. Длинные сатиновые трусы до колен, линялая майка и разгоряченное после схватки лицо делали его похожим на футболиста,
– Я, Катя, и сам не знаю, что происходит, – тяжело дыша, сказал он. – Вот этот хрен с горы среди ночи тарабанит, требует тебя, а когда я вежливо прошу его прийти попозже – заметь, вежливо! – он пытается ворваться в наше, извиняюсь, жилище.
– Ах, даже так! – Катя вопросительно посмотрела на Коломенцева. – Он что же, правду говорит?
– Я, конечно, извиняюсь! – запальчиво начал мукомол. – Но мне необходимо с вами поговорить, Екатерина!
– Раз надо, тогда проходите, – без всякого удивления произнесла та.
– Ну ты даешь, сеструха! – удивился Валек.
Он отстранился, пропуская Коломенцева.
Коломенцев вошел в переднюю, чувствуя себя последним идиотом.
– У нас гости? – изумился муж Кати Володя, появляясь из комнаты. – А я думаю, что за шум. А который час, товарищи?
– Скоро пять, – сказал Валек, – самое время для визитов.
– Так что вы хотели? – спросила Коломенцева Катя.
– Ты бы хоть халат надела, – заметил Володя, – а то неудобно как-то. Пришел человек в гости, а ты в ночнушке.
– Ничего. Я думаю, мы быстро разберемся. Так что вы хотели, извините, забыла вашу фамилию?
– Я хотел… Я хотел. Пусть она скажет правду.
– Какую правду, Катя, требует от тебя этот человек? – удивился муж. – И неужели, чтобы узнать правду, мало дневного времени суток?
– Какую правду? – равнодушно спросила Катя.
– О ваших, так сказать, сверхъестественных способностях.
– Катя, – еще больше удивился Володя, – о каких таких твоих способностях идет речь?
– Вы же видите, гражданин не совсем здоров, – все так же равнодушно сказала Катя.
Все трое воззрились на Коломенцева.
– Ах, о каких?! О таких!!! Она чуть не довела меня до петли… И в сумочку заставила залезть… И вообще, она не Десантова.
– Ну вот, я же говорила…
– Н-да, – сказал муж, – просто потрясает. Это что же, твой пациент?
– Пациент. Но не мой.
– Тогда почему он пожаловал к нам? Да еще посреди ночи.
– Валя, – не вступая в объяснения, сказала Катя, – будь добр, выстави его прочь.
– Охотно, – сказал Валек и резким движением выбросил Коломенцева во все еще приоткрытую дверь, а потом захлопнул ее.
Коломенцев несколько раз стукнул кулаком по двери, но ему не открыли.
– Тогда я лягу у вашего порога и буду лежать до тех пор, пока со мной не поговорят! – крикнул мукомол. – Я буду неотступно находиться здесь, поскольку моей жизни угрожает опасность! – И в доказательство серьезности своих намерений он уселся на половичок и оперся спиной на дверь.
За дверью сохранялось молчание.
Коломенцев тоже притих и теперь тоскливо размышлял: что же делать дальше, как себя вести? Он понимал, что выбрал не совсем подходящий метод воздействия, и ему стало мучительно стыдно. Однако пути назад не было. «Спокойно, спокойно, – подбадривал он себя, – все равно я должен объясниться. Так или иначе, это необходимо».