Кодекс Агента. Том 3
Шрифт:
— Присаживайся! — хмуро говорит Шувалов, кивнув на стул для посетителей и даже на меня не взглянув.
Послушно выполняю распоряжение Руководителя Тайной Канцелярии и терпеливо жду, когда он закончит заполнять убористым почерком лист дорогой пергаментной бумаги.
— Ты пил?! — спрашивает старик, не отрывая взгляд от старинного пера, выписывающего витиеватые узоры.
— Был повод, — признаюсь я и откидываюсь на спинку неудобного кресла. — Буду очень признателен, если угостите еще одним бокалом…
—
Она катится по лакированной поверхности стола, оставляя на нем растекающиеся чернильные кляксы, но старик не обращает на это внимания. Он смотрит мне в глаза. Нехорошо смотрит. Таким я его еще не видел. Даже после моих на него покушений.
— Что за повод?! — спрашивает он, прищурив веки.
— Узнал о себе кое-что новое! — я пожимаю плечами. — И шаловливые пальчики девочек мадам Ву мне не помогали!
Великий Князь не произносит ни слова. Ждет, когда моя ирония выдохнется, и я приступлю к изложению сути.
— У меня нет императорских амбиций, мне наплевать на должности и положение в обществе — уж так воспитан, извините! — начинаю эскападу я. — Но почему вы не озвучили главную причину, по которой меня избрали в мужья Романовой?!
— Сам догадался или подсказал кто? — холодно спрашивает Шувалов.
— Сам…
— Тебя волнует цвет глаз твоих детей или невозможность стать Императором?!
— Мне наплевать и на то и на другое! — взрываюсь я. — Но карты открыть было можно? А не рассказывать сказки про принцев и принцесс?!
— Можно, и в свое время я бы тебе об этом обязательно рассказал! — недовольно отвечает старик. — Пока помолвка — всего лишь намерение, зачем обсуждать нюансы? К тому же всплыли они совсем недавно: расширенную спермограмму сделали лишь пару дней назад, когда надежды по поводу Цесаревича испарились окончательно.
— Значит, фиолетовоглазых наследников Великого Рода Шуваловых я тоже зачать не смогу? — с издевкой спрашиваю я.
Старик молча качает головой. Взгляд его остается холодным. Холодным и подозрительным.
— Ты ничего о себе рассказать не хочешь? — спрашивает Шувалов, вскинув брови.
От его тона по спине бегут мурашки. В нем звучит неприкрытая угроза. С Бестужевым они пообщались, что ли? Или речь о Тьме внутри меня? Или все дело в том, что теперь я не могу претендовать на племенного быка-производителя и потому потерял ценность?
— Что именно? — уточняю я. — Намекните хотя бы?!
Великий Князь молчит и держит паузу. Театральную и зловещую.
— Да что случилось?! — снова взрываюсь я. — Вы говорите со мной загадками!
Старик открывает верхний ящик стола, достает оттуда несколько фотографий и бросает их на лакированную поверхность.
Беру в руки цветные прямоугольники, и мое сердце
На втором снято лицо. В том, что это мое лицо, нет никаких сомнений! Те же высокие острые скулы, тонкий, чуть загнутый нос, массивный подбородок, идеально белые зубы и глаза!
На третьем и четвертом запечатлены мои голубые радужки. Крупным планом. Одна и вторая.
Я роняю фото на приставной стол и непонимающе смотрю на Великого Князя.
— Это тот самый парень из Выборгского Сиротского дома, чьими документами я пользуюсь?! — спрашиваю я и слышу, что мой голос ощутимо дрожит.
— Нет! — Шувалов отрицательно качает головой и достает из ящика новые фотографии.
Снимки сделаны в морге. Обнаженное мужское тело на них изуродовано и изрядно обожжено, но это тоже я. Без всяких сомнений. Вот только радужки у меня синие. Такие же синие, как у Андрея Трубецкого.
Мир снова переворачивается.
Я поднимаю взгляд на Великого Князя и вижу, что его глаза источают угрозу и ярко светятся.
— Даже не думай! — цедит он сквозь зубы.
Я и не думаю! Не планирую нападать, бежать и совершать прочие подобные глупости! В голове у меня творится полный сумбур, обрывки мыслей бьются в черепную коробку, словно испуганные птицы, и не могут ни вырваться наружу, ни выстроиться в цепочку.
Групповые фото, висящие на стенах выборгского сиротского дома, были черно-белыми. Это — единственное, что я осознаю ясно.
— Мне нечего сказать, — с трудом выдавливаю из себя я и качаю головой, не в силах больше произнести ни слова.
Князь считывает мое состояние, и его фиолетовые радужки гаснут.
— Голубоглазого нашли в Питере, — угрюмо сообщает он. — После твоего побега из Царского Села Бестужев запустил всеимперский поиск. Через сутки его отменили, но машина сыска уже заработала, и остановить ее не так просто. Первые результаты начали приходить только сейчас. Агенты сыска попытались взять парня, но он вывалился из окна седьмого этажа. То ли сам, то ли кто-то помог…
— А синеглазый? Он из сиротского дома?!
— Да! — подтверждает старик. — Сразу после нападения Темных мы изъяли фото в местном полицейском управлении, но особо его не изучали.
— Можно мне выпить? — прошу я, постепенно приходя в себя.
— Можно, если это поможет! — Шувалов кивает и достает из бара бутылку неизменного коньяка.
Разливает янтарную жидкость в бокалы, один из которых придвигает ко мне. Разливает не на два пальца, как обычно, а почти до краев. Поднимает бокал и осушает его одним махом.