Кодекс Агента. Том 3
Шрифт:
— Можешь выбирать уже сейчас! — желчно произносит Трубецкой, оглядывая глубокие декольте симпатичных девиц. — Посещением музея мы точно не ограничимся!
— Пожалуй, доверюсь твоему опыту! — говорю я и одариваю друга саркастической улыбкой.
Расторопный слуга открывает дверь, и мы покидаем салон по очереди. На мгновение я тону в вязкой августовской жаре, но уже через несколько секунд вновь погружаюсь в кондиционированную прохладу холла высотки. Нестройный хор приветствий многочисленных отпрысков Великого Рода Оранжевых я игнорирую,
Статуя Основателя Рода Апраксиных установлена внутри здания. Точнее — оставшаяся ее часть в виде огромного бюста. Лицо Первого Оранжевого Мага похоже на мое, так же, как одна капля воды похожа на другую. Различаются лишь размеры.
По моей спине не струится холодный пот, сердце не замирает от удивления: я заранее знал, что увижу перед собой. В том, что оранжевая посмертная маска сядет на мое лицо, словно влитая, я не сомневаюсь тоже. Особенно после увиденного в кабинете Князя Шувалова на Лубянке. Но убедиться в этом все же хочу.
— Какие люди и без охраны! — громогласно заявляет Олег Апраксин, выходя из лифтового холла. — Что вас так поразило?
Он одет в парадный деловой костюм оранжевого цвета, белую рубашку без галстука и остроносые коричневые туфли. Мы с Андреем, облаченные в футболки и джинсы, выглядим рядом с ним, как бедные родственники, прибывшие в столицу из глухой провинции.
Пропустив наши ответные приветствия мимо ушей, Олег становится по правую руку от меня, и проследив за направлением моего взгляда, начинает рассматривать памятник, знакомый ему с детства. Через минуту его лицо озаряет понимание.
— На вас, красавчики, он похож больше, чем на меня, а всему виной чувства нашего далекого пращура, — доверительно сообщает Олег. — Легенды гласят, что он влюбился в милую пастушку и предпочел ее особе аристократических кровей. Они родили двенадцать детей и жили в мире и согласии до самой смерти…
— И умерли в один и тот же час, в возрасте двухсот лет от оргазма! — я заканчиваю экскурс в историю, используя бородатую шутку, идеально соответствующую уровню интеллектуального развития Апраксина.
— Ты знал, что я закончу именно так, — с улыбкой упрекает меня он. — Знал, потому что тебе Трубецкой разболтал!
Андрей, находящийся вне поля зрения гостеприимного хозяина, закатывает глаза к потолку. Ему идея визита на Садово-Спасскую не понравилась сразу, и он согласился помочь лишь в обмен на не менее серьезную любезность с моей стороны в будущем.
Главное, что передала легендарная крестьянка всем своим оранжевоглазым потомкам — это отсутствие острого и быстрого ума. Именно поэтому Апраксины всегда составляли основу командирского состава армии магов среднего звена и головокружительных карьер не делали.
— Несмотря на утонченные черты наших лиц, дамы не балуют нас вниманием так, как тебя, — грубо льстит Апраксину Трубецкой, и оранжевые глаза Олега вспыхивают от гордости.
—
— Будь так любезен! — прошу я. — Хочу услышать историю Великих Родов из первых уст!
— Мудрое решение, учитывая твое происхождение! — замечает Олег, не в силах удержаться от неуклюжего укола.
Трубецкой сжимает мой локоть, удерживая от резкого ответа, но я лишь широко улыбаюсь, потому что слова Апраксина меня не трогают. Мне теперь все равно. Пусть хоть бастардом в лицо называет.
— Вы-то все это с молоком матери впитали, — я киваю и оглядываюсь.
За спиной застыл официант с серебряным подносом в руках. Беру в руку тонкостенный стеклянный бокал, подношу к носу и вдыхаю божественный аромат виноградной лозы.
— Фамильные кавказские виноварни, — с нескрываемой гордостью поясняет Олег. — В детстве я проводил на них каждое лето. Эх, замечательное было время, скажу я вам! Такое же замечательное, как это вино!
Вино Апраксины делают, действительно, замечательное: густое, питкое и насыщенное танинами. В музей мы спустились, уже будучи изрядно навеселе. Олег прихватил с собой еще пару бутылок, так что экскурсия обещала быть яркой.
— Первое сохранившееся батальное полотно, — сообщает он, указывая на древний выцветший гобелен, висящий напротив входа. — Наши предки тогда знатно отымели армию войска польского, и отжали множество земель! Следующий гобелен более поздний…
Апраксина я слушаю лишь краем уха. Его разглагольствования мне неинтересны. К тому же вся древняя история Великих Российских Родов — сплошная мистификация, потому что летописи, как известно, пишут победители, а победителями уже тысячу лет являются Цветные.
Некоторые ученые считают даже, что образ самого Разделенного излишне мифологизирован, и на самом деле наш Бог является пришлым потомком Темных, но вслух об этом лучше не говорить. Наш Хранитель поведал мне это как величайшую ересь и взял обещание, что я не выложу ее никому и ни при каких обстоятельствах.
Все события седой древности интересны мне лишь в части, могущей объяснить мои выходящие за рамки привычного магические способности, но лишь в теории. На практике они ничего подсказать не могли.
Экспозиция музея не особо отличается от двух, уже виденных мной: сплошь гобелены, полуистлевшая одежда, оружие черни, схемы величайших сражений с Темными и Великими Родами Империи и портреты предков.
Упомянутая Апраксиным пра-пра-пра-бабка, действительно, страшна. Страшна даже с учетом того, что художник ей явно польстил и скрыл недостатки бочкообразной фигуры и широкого плоского лица с глубоко посаженными глазками как мог.
Несмотря на дань традиции изображать на портретах великих князей и княгинь, женщин-аристократок особым вниманием не балуют, потому что цвет глаз детей и способности к магии всегда передаются от отца. Почти всегда. Я редкое исключение.