Кодекс Агента. Том 3
Шрифт:
— Образов всего два?
— Есть еще несколько…
Воронцова встает с дивана, садится передо мной на корточки и начинает расстегивать ремень на моих брюках. У меня возникает стойкое ощущение дежавю. Все повторяется. Не хватает только боевой пятерки аристо во главе с Цесаревичем, неожиданно врывающихся в комнату.
Из головы не выходит мысль о неожиданной перемене в поведении Елены, но я отбрасываю ее в сторону. Кто и кого использует, я разберусь завтра, а пока откидываю голову на мягкую подушку, закрываю глаза и отдаюсь умелым
Глава 21
Еще одна блондинка
Я сижу в приемной Великого Князя уже целую вечность и думаю не о предстоящем разносе, а о том, как теперь величать. Великий Князь, Игорь Всеволодович или просто Дед? Из его кабинета доносится умопомрачительный запах свежесваренного кофе, и в вертикальном положении меня удерживает только он. Я не спал почти всю ночь и вернулся домой лишь под утро. А утро…
Утро не задалось. Час назад я проснулся от звуков сотен уведомлений. Меня поздравляли и проклинали, мне высказывали претензии и завидовали, мне даже съемки в порно предлагали — дешевая популярность накатила неудержимой лавиной. Я снова стал порнозвездой рутьюба, на этот раз не скрываясь под личиной несуществующего красноглазого аристо.
Видеозапись наших с Воронцовой утех слили в сеть сразу после моего отъезда из высотки. Телеграф забит копиями ролика и обсуждением моих и Елены анатомических особенностей. Даже Трубецкой в шутку попросил дать ему несколько практических уроков, зайдя с верифицированного княжеского аккаунта.
После неожиданного преображения Воронцовой я уверен, что запись слила она. Видимо, перспектива брака с Трубецким радовала ее не больше, чем Андрея, а терять девчонке уже нечего — репутацию придворной шлюхи испортить сложно.
Елена оказалась мастерицей своего дела: сегодня я не буду думать о сексе вообще. Точнее, буду вспоминать вчерашнюю ночь и убеждать себя, что будущие встречи с Воронцовой недопустимы, что это тупое следование низменным страстям, что нельзя идти на поводу у собственной похоти…
— Великий Князь освободился! — сообщает мне Конибродский и жестом приглашает войти в кабинет.
С трудом поднимаюсь с кожаного дивана и на мгновение останавливаюсь у зеркала, чтобы поправить галстук и разгладить пиджак: Шувалов приказал быть при полном параде. Либо мы кого-то ждем, либо отправимся куда-то с визитом, либо провинившихся аристо казнят исключительно в шикарных костюмах.
Осторожно открываю дверь и захожу в кабинет. Великий Князь восседает в любимом кресле и курит неизменную сигару. Он спокоен до безобразия и смотрит на меня с лукавой полуулыбкой.
— Привет, внук! — неожиданно мягко произносит он, указывая взглядом на гостевое кресло, и наливает мне кофе. — Тяжелая выдалась ночка?!
Я не знаю, как мне реагировать на слова Шувалова. На слова деда. На его показное или искреннее спокойствие — даже будучи полноценным Темным, я не могу считывать его эмоциональный фон.
— Доброе
— Полюбуйся! — говорит князь и, перегнувшись через стол, кладет передо мной свежий обзор прессы.
Заголовки газет впечатляют: «Княжна Воронцова расстроила уже вторую свадьбу в императорской семье», «Князь Андрей Трубецкой в ярости и вызвал бастарда Шувалова на дуэль», «Император лишил Род Шуваловых звания Великого», «Правящая семья отказалась от еще необъявленной помолвки и намерения сочетать Наталью Романову браком с…».
Я поднимаю глаза от бумаги и смотрю на Князя. Он невозмутим и бесстрастен, словно Османский Сфинкс. Смотрит на меня со снисхождением и отеческой любовью — в фиолетовых радужках нет ни тени осуждения.
— И вы не будете кричать, топать ногами и отпускать скабрезные шутки по поводу видео? — не выдерживаю я.
— А что ты хочешь услышать? — отвечает Князь вопросом на вопрос. — Твое единственное преступление против Короны состоит в том, что теперь все доподлинно знают: во время оргазмов у одаренных светятся глаза!
Князь наполняет мою чашку следующей порцией кофе и глубоко затягивается сизым густым дымом.
— Несколько дней назад я предложил тебе во всем поступать так, как считаешь нужным, — напоминает Шувалов. — Но мне признайся: ты переспал с Воронцовой под камерами намеренно?
— Да! — киваю я: врать Князю мне хочется все меньше и меньше. — Не хочу быть быком-производителем при будущей императрице, не хочу выполнять церемониальные функции, не хочу…
— Свободы, значит, хочешь? — прерывает меня Князь.
— Да, ее самой!
— Ты же мог получить ее, просто сбежав из Приюта?
— Свободу прятаться и шарахаться от каждой тени, видя в ней приютского убийцу?
— Свобода — не жизнь, она не дается бесплатно! — с усмешкой замечает Князь. — Кстати, по деятельности Приюта новых версий не возникло?
Я отрицательно качаю головой.
— Новые убийцы в поле нашего зрения в последнее время не появлялись, — задумчиво говорит старик. — Быть может, всех твоих друзей распустили, и они, наконец, обрели свободу, которую ты так жаждешь?
— Со мной на контакт никто не выходил, — отвечаю я, отгоняя прочь образ улыбающейся Мины. — Гораздо вероятнее, что все они мертвы. Либо умрут в ближайшее время. Либо затаились и готовят очередной теракт…
— Тьма с ними, с твоими приютскими! — восклицает Шувалов. — Ты им теперь точно не по зубам! Давай лучше о тебе поговорим! Утром звонил Бестужев. В кои-то веки уважил и позабыл о старой вражде. Сообщил по большому секрету, что вашу с Натальей помолвку уже отменили. Если он слил это мне, то все Главы Великих Родов тоже в курсе. Желтые — точно, потому что Нарышкин прислал нам с тобой приглашение! — Князь желчно улыбается. — Еще твоя сперма на губах Воронцовой не обсохла, а Нарышкины предлагают тебе династический союз!