Кодекс калибра .45

Тюрин Виктор Иванович

– Чего застыли! Мне некогда! – прикрикнул я на них.

– Сэр! Вы нас извините, сэр! Черт попутал! – начал извиняться Франк. – Ей богу….

Второй лавочник, услышав извинения приятеля, резко развернулся к нему:

– Ты что?! Совсем сдурел!

– Молчи, дурак, потом все объясню! – резко оборвал его приятель. – Сэр! Это недоразумение! Лишнего выпили, и вот…

– Извинения приняты! Гуляйте дальше!

– Премного благодарны, сэр!

Франк дернул за рукав, сажая обратно за столик своего ничего не понимающего приятеля, продолжающего смотреть

на него выпученными от изумления глазами.

– Садись! Потом все объясню!

– Пока, Стив! – сказал я охраннику и подмигнул.

Тот улыбнулся и сказал: – Всего хорошего, Дик!

Выйдя на улицу, я спросил Левшу: – Куда едем? У меня здесь, за углом машина.

– Тебе, что, она больше не нужна?

– Не понял.

– Там, куда мы едем, автомобили не рискуют оставлять на улице.

– Ясно. Тогда ловим такси.

Когда-то это был район для средних слоев населения, но со временем пришел в запустение и теперь выглядел ненамного лучше, чем окраины Чикаго. Дом, в который мы вошли, также переживал не самые лучшие времена, но стоило мне переступить порог, как я застыл от изумления при виде богатой отделки комнаты. В ее глубине, за черным полированным столом, чьи ножки утопали в пушистом ковре, сидел невысокий, тщедушный старичок. Один его глаз был закрыт черной повязкой. На большом черепе виднелись редкие завитки темных волос. Одет он был в черный шерстяной пиджак, черный жилет и белую со стоячим воротничком рубашку.

– Здравствуйте, мистер Дантон.

– Здравствуйте… Гм! Извините, не знаю вашего имени.

– Зовите меня мистер Смит.

– Хорошо. Так что за дело у вас ко мне, мистер Смит?

Вместо ответа старичок встал и вышел из-за стола, после чего не спеша подошел к журнальному столику, стоявшему у стены, в обрамлении двух кресел с темно-красной обивкой. Не садясь, он указал на одно из них и сказал: – Присаживайтесь, мистер Дантон.

Подделываясь под речь старика, я ответил ему предельно вежливо: – Благодарю вас.

На столике стояли стаканы, бутылка шотландского виски, коробка сигар «Коронас дель Риц» и черная лакированная шкатулка. Старик уселся в кресло напротив и спросил:

– Виски? Сигары?

– Виски.

Старик взялся за бутылку одной рукой, другой подвинул к себе стаканы. Разлил.

– Это правильно, – неожиданно сказал он, протягивая мне стакан. Пока я пытался понять, что он этим хотел сказать, как тот сам все разъяснил. – Не доверяю людям, которые остерегаются пить. Если человек боится напиться, значит, не доверяет себе. Боится выдать то, что прячет внутри себя.

Я взял стакан и слабым кивком поблагодарил хозяина. Одноглазый старик поднял свой стакан и сказал:

– Предлагаю тост за откровенность и понимание.

Мы отпили по глотку и опустили стаканы. Удовлетворенно вздохнув, старичок сказал:

– Перед тем, как мы начнем говорить, прочтите письмо, оставленное вам.

Одноглазый поставил стакан на столик, открыл шкатулку и достал серый конверт. Отдав мне его, сам он откинулся на спинку кресла. Я повертел письмо. Конверт был чист

и не заклеен.

– Вы знаете его содержание?

– Знаю.

Достав из конверта сложенный вдвое плотный лист бумаги, развернул и стал читать. Пробежав глазами весь текст, я с минуту сидел и пытался понять, что все это значит.

– Послушайте! Даже не знаю, как сказать… Завещание, враг. Что все это значит?

– Вам лучше знать.

– Откуда?! Я понятия не имел обо всем этом до этой самой минуты.

– Странно! Мне казалось, что вы более близки с Морисом. Тогда, может быть, вам больше скажет его адвокат Александр Дювуар.

– Может быть, – и я снова взялся за письмо.

«Дик! Если ты читаешь эти строки, значит меня нет в живых. К сожалению, помимо наследства (подробности найдешь в завещании), я тебе оставляю врага. Думал, что больше никогда его не увижу, но недавно вдруг узнал, что он здесь, в Чикаго и ищет меня. Это страшный человек…».

– Как погиб Антиквар?

– Его нашли привязанным к креслу. Долго пытали. Полицейский, который видел его тело, сказал, что у него не лицо, а кровавое месиво. Часть пальцев сломана, один глаз выколот. Правда, в отчете коронера сказано, что умер он не от ран, а от болевого шока. Сердце не выдержало.

«… и место ему в аду. Так уж получилось, что мне некому завещать все, что нажил, кроме тебя. Я долго думал: стоит ли подвергать твою жизнь опасности, но как мне кажется, ты из тех людей, которые могут постоять за себя. Впрочем, решать тебе. Человеку, который передаст тебе это письмо, можешь смело доверять. Антиквар».

– Что за враг такой?

– Не знаю. Но очень хотел бы знать!

– Вам-то зачем?!

– Мне не хотелось бы оказаться в положении Антиквара, когда убийца решит, что я имею отношение к его наследству.

– Что за наследство?

– Морис был скрытным человеком.

– При этом, похоже, он вам доверял.

– В какой-то мере.

У меня появилось ощущение нелепости происходящего, словно я вдруг оказался в роли наследника из старого приключенческого романа.

«Жуткая смерть. Завещание. Таинственный враг. Такое ощущение, что опять провалился сквозь время. Лет на сто».

– О чем думаете, молодой человек?

– Пытаюсь понять, что мне теперь делать?

– Тут решать вам. Если понадобится помощь, обращайтесь.

– Спасибо.

Допив виски, поставил стакан на столик. Встал.

– Я пойду!

– Одну секунду. Письмо надо уничтожить.

– Зачем?

– Не люблю оставлять следы, которые хоть как-то могут привести ко мне.

– Не понял.

– Идет полицейское расследование убийства, а это письмо напрямую связывает меня с Антикваром. У меня не настолько безупречное прошлое, чтобы так глупо подставлять свою голову.

– Хорошо!

Только когда в массивной пепельнице остался лишь пепел, старик попрощался со мной. По дороге к клубу, у меня из головы не выходил разговор с «вором в законе». Чем больше я думал об этой непонятной истории, тем больше у меня возникало вопросов.