Кодекс Крови. Книга ХIV
Шрифт:
Гиббон оценил честность дипломата и его предусмотрительность, сделав себе зарубку о преданности Талейранов и временном перемещении их рода в списке угроз в самый конец. По какой-то причине Гийом не рвался в кресло правителя республики, предпочитая, как и весь его род, дипломатическую стезю за пределами страны. А ведь возможность была. По древности крови и по наличию собственной сети информаторов Талейраны легко могли соперничать с Гиббонами. Но не стали. И вот теперь такое своевременное предупреждение.
— Благодарю за совет и ценю вашу верность. Говорят, русские любят быструю езду…
Я наблюдал, как на глазах менялась парадигма взаимодействия с нами.
Шарль, получив новые вводные по мобилету, даже просветлел лицом.
— Господа, вышла неувязка. После прояснения ситуации народ республики в моём лице выражает вам, граф Комарин, благодарность за помощь в закрытии прорыва изнанки и минимизации жертв среди граждан. От лица мэрии Лиможа вам так же будет выписана благодарность, и предоставлен скромный памятный дар! Честь имею!
У Жерома было такое выражение лица, будто ему только что аннулировали смертный приговор. Возможно, так оно и обстояло на самом деле. Ведь Шен дю Лимузен выступил против своей страны, выполняя кровную клятву и защищая нас.
— Что будем делать? — осторожно спросил он у меня, не спеша отзывать дендроидов с границы собственных земель. Вероятно, переживал, что выступление Шарля могло оказаться хитростью.
— Ждать посла Российской империи, он обещал вскоре прибыть, — озвучил я собственное предложение. — Ну и армию свою рекомендовал бы не отзывать до поры до времени. На случай разбирательств, показания я дам, нам бы ещё представителя республики для законности…
— Шарль, — окликнул Жером офицера, — сюда должен прибыть посол Российской империи, граф готов дать показания в его присутствии. Засвидетельствуешь?
— Зачем? — удивился огневик. — Инцидент ведь исчерпан.
— Месье Шарль, я такой же военный, как и вы, — решил я проявить отраслевую солидарность, — когда все разъедутся, вас заставят написать тонну отчётов. И лучше бы вам иметь, что к ним приколоть в качестве свидетельских материалов.
— Месье Михаэль знает толк в бюрократической волоките, — криво улыбнулся офицер и протянул руку для рукопожатия, — благодарю.
— У месье Михаэля родовые земли в аномальной зоне, — чуть добавил я откровенности в разговор, — в самый дерьмовый месяц у нас было до тридцати прорывов изнанки, и по каждому из них я сдавал отчёт в Министерство обороны.
— Месье знает толк в извращениях! — присвистнул Шарль.
— Нет, это бюрократия знает толк в пытках, — отшутился я, и мы вместе рассмеялись.
Посол прибыл лишь к вечеру, что с учётом отсутствия свитков телепортации было ещё очень и очень оперативно. Им оказался невысокий кряжистый мужчина с окладистой седой бородой и волосами, собранными в хвост. Смотрел он на нас оценивающе, отмечая каждую деталь, и напоминал скорее разведчика, чем дипломата.
Нас с Ольгой и Лимузенов опросили под артефакт лжи в присутствии огневика Шарля и Жакова Василия Степановича. Всё время беседы артефакт сиял девственной белизной, что не могло не порадовать всех собравшихся.
Для Лимузенов
Опрос завершился церемониальным вручением Шарлем благодарственного письма и какой-то памятной безделицы в мешочке, которые я даже в руки брать не стал во избежание неприятностей. То ли паранойя разыгралась, то ли слова Ольги о специфичности местных «подарков» запали глубоко в душу. Переадресовав всё Жакову, я отказался от подобной чести:
— Насколько знаю, дипломатам не по чести принимать подарки от иностранных граждан, даже вполне заслуженные, потому передаю сии благодарности Жакову Василию Степановичу, как вышестоящему начальству. Наверняка ведь имеется некий музей, где выставляются напоказ подобные подарки, как заверения дружбы с теми или иными странами.
На эту идею меня натолкнула Ольга, поделившись воспоминаниями о своём родном мире. У них что-то похожее было. У посла же выражение лица стало очень задумчивым, уж не знаю, о чём он думал, но сердце у него просто-таки отбивало чечётку.
Когда Шарль нас покинул, а Лимузены дали возможность пообщаться наедине, Василий Степанович принялся коротко инструктировать нас:
— На дирижабль возвращаемся вместе, оттуда идёте прямым курсом на столицу, — заметив моё желание возразить, Жаков погрозил мне пальцем, — я не усложняю вашу работу, а вы не усложняйте мою. С собой повезёте срочную дипломатическую почту. Ваши полномочия консула завершатся по прибытию в Москву. И последнее… — посол хмурился и чуть подёргивал себя за густую седую бороду, — Гиббон на вас за что-то взъелся, а он — личность мстительная, что-то вроде нашего Мышкина. Не обманывайтесь сегодняшним представлением, ждите неприятностей. Нынешнее отступление — лишь закономерная реакция на нашу молниеносную защитную комбинацию. Будьте осторожны.
Жаков продолжал что-то говорить, но я его уже не слушал, потому как на связь вышел Комаро:
— Гладь шнурки или полируй чешуйки, не знаю уж, как ты готовиться будешь, но заседание малого божественного совета назначили через три дня. Будем знакомить тебя с нашим местным серпентарием.
Глава 6
Путь из Лиможа до столицы занимал от двенадцати до четырнадцати часов. Лететь всё это время на дирижабле мы не стали, уйдя в Хмарёво порталом. Я же попросил предупредить меня перед стыковкой в воздушном порту, чтобы успеть вернуться на борт.
В Хмарёво вопросов, требующих моего решения, меньше не стало, особенно с учётом предстоящей встречи с богами. Причём, хоть я и осознавал, что адамантий при желании был в состоянии помножить на ноль весь земной пантеон, но не исключал и варианта какой-нибудь западни, после которой я банально могу не умереть, а, скажем, попасть в тюрьму, как в своё время Райо. В таком случае моим придётся туго. Поскольку установить мир во всем мире за три дня не стоит даже и пытаться, то необходимо было хотя бы попробовать подстраховать их. Особенно это касалось Ольги.