Кодекс Оборотня 3

Гарднер Эрик

— Да что с тобой?! — кричал сержант.

Я провел ладонью по лицу и с изумлением уставился на окровавленную ладонь. Кровь была овечьей.

— Что вы сделали, Финн? — спросил я едва слышно.

Он промолчал, но я уже и сам увидел. Джил лежала в семи футах от меня. Неподвижный взгляд был направлен в небо, а на лице застыла улыбка, успевшая только слегка искривиться от боли.

— Когда ты упал, я решил, что она успела выстрелить вместе со мной! И что вы оба мертвы!

Сержант выпустил меня. Его трясло. Я подобрался к Джил, распахнул пропитанную кровью куртку и обернулся к полицейскому.

— Из-за меня вы застрелили человека?

—

Да, черт тебя побери! Я кричал вам. Кричал ей, чтобы она остановилась, но я был слишком далеко…

— Великая Луна! Король Мидир…

Фалви тоже вспомнил, как повелитель сидов интересовался, заряжено ли у него оружие, желал, чтобы у него не дрогнули руки. Теперь же сержанта колотило так, словно он час пробыл на диком морозе. Трясущимися руками Фалви достал мобильник, вызвал для Грэга скорую.

Я подобрал валявшуюся на траве кружку, зашел на бойню, зачерпнул крови в посудине под овцой, сделал несколько глотков, чтобы хоть немного восстановить силы, вышел вон и побрел прочь по мокрой траве после успевшего закончиться дождя. Физическая боль ушла, но другая накрывала так, что темнело в глазах. Я пытался глубоко вдохнуть и не мог, как и кричать. От боли, от злости, от своей беспомощности и неспособности что-либо изменить.

— Руари! — за мной бежал Фалви. — Руари, мы должны поговорить! Ты куда опять ушел?

— Я вам ничего не должен! — огрызнулся я, на миг обернувшись. — Считаете, что спасли меня? Нет! Вы снова заставили меня пережить смерть!

— Ты шутишь? Она бы застрелила тебя!

— Да пошли вы!

— Руари! — Фалви на несколько секунд приотстал, озадаченный. — Да объясни же!

— Вы уже однажды убивали мою подругу. Сегодня вы сделали это еще раз, — я резко обернулся к нему.

— Какую подругу? О чем ты?

— Семь лет назад вы назвали меня тринадцатым счастливчиком, мистер Охотник…

Фалви остановился пораженный, и я понял, что он вспомнил.

— Святой Патрик! Так это был ты, Руари?

— Я знал ее всего один день. Но ведь у нас все не так, как у людей. А сейчас… Да, Джил хотела меня убить, но… Проклятье! Наша природа такова, что я ощутил ту же боль, что она, почти сам умер!

Я развернулся и пошел прочь. В лицо снова ударили капли дождя.

— Руари, но я не убивал никого из них! Никого из семьи О’Лири!

— Финн, заткнитесь!

— Мне всего лишь отдали приказ привезти детей на базу. Джек должен знать, что с ними произошло.

Я резко обернулся и уставился на сержанта.

— Я должен спросить Джека, что он сделал с О’Лири? Чтобы следом разорвать его на клочки, что ли?

— Для начала тебе надо семью из министерства забрать. Джек должен сдержать слово. Хотя после того, что произошло с Мелиссой, ему будет крайне трудно. Ну же, Конмэл, соберись!

Но я шлепнулся задом на траву, не в силах больше никуда идти. Боль отступала, и меня накрывало безразличие. Мимо нас промчалась скорая и полицейская машина. Фалви замахал полиции. С ними мы через двадцать минут добрались до Управления. Пока Фалви заваривал чай и разогревал пиццу — все, что нашлось у него в рабочем холодильнике, — я заснул на диване.

Где-то рядом запищал будильник. Я открыл глаза. Фалви сидел за своим рабочим столом, смотрел

на меня. Судя по хмурой, усталой физиономии, он не спал всю ночь и следил за мной.

— Хочу тебе кое-что показать, — сказал Фалви и развернул монитор ко мне.

Весь экран занимал знакомый рисунок спектра.

— Я это уже видел. Вы, кажется, тоже.

— Но не такой мощности. У прибора даже нет возможности показать максимальный пик. Конмэл, ты понимаешь…

— Ничего не хочу понимать, — огрызнулся я, встал и направился вон.

— Ты куда?

— Отлить. Побежите следом в уборную меня караулить?

Фалви поморщился и остался сидеть на месте. В Управлении еще никто не работал, кроме дежурного на первом этаже. По ощущениям было около семи утра. В туалете я долго умывался холодной водой. Бодрее себя не почувствовал. Гибель Салливана должна была принести облегчение, но его не было. Словно бремя, которое висело на мне с того момента, когда я впервые увидел в Клонмеле некроманта, никуда не исчезло.

Я вышел в коридор и увидел О’Шэннона, застывшего около кабинета Фалви. Энгус кивнул мне, потом на приоткрытую дверь, из-за которой слышался голос министра.

— И ты совершенно спокойно сидишь тут, Финн? После того, что ты видел?! — зло говорил Джек Кейн.

— А что я должен делать?

— Найти его, засадить за решетку!

— Ты же дал клятву, Джек.

— Ты в это веришь?! Нас обманули! Провели, как дураков!

— Я так не думаю…

— Не думаешь?! А знаешь, что думаю я? Эти двое сговорились! А меня в это втянули с одной целью. Чтобы отомстить! Чтобы я пережил те ужасные события, ту боль еще раз! Чтобы отнять у меня самое дорогое — мою дочь! Ведь она могла бы выжить и сейчас стала бы совсем взрослой! Моя дочь…

Мы с О’Шэнноном смотрели друг на друга.

— Вы заблуждаетесь, — Я осторожно заглянул в кабинет и не удивился, увидев направленный на меня пистолет.

— Джек, не надо, — произнес Фалви. — Руари никуда не исчезал. Он все время был здесь, и я присматривал за ним. Убери оружие. Джек!

Я медленно прошел в кабинет. За мной зашел О’Шэннон, встал чуть в стороне, не сводя взгляда с министра. Я понял, что маг готов убить Кейна, если тот попытается причинить мне вред.

— Мне жаль Мелиссу и остальных погибших. Вы можете не верить, но я никогда не причинял зла хорошим людям. Никогда. И я никогда бы не согласился на вчерашнее, если бы на другой чаше весов не было в разы больше жизней, если бы имелся другой способ избавиться от некроманта. Вы и сами согласились на это же, заключая сделку с Мидиром. Эти люди единственные могли остановить некроманта и спасти остальных. И они знали, на что шли, знали, за что отдают свое бессмертие, подаренное им Мидиром. Даже Мелисса. Но даже если б она могла вернуться на землю, то не смогла бы жить без Эйда. Она просто наложила бы на себя руки.

— Чушь! Она прекрасно прожила без него много лет!

— В холмах сидов! Там особое волшебство, которое забирает все печали и дарит радость. Но после возвращения на землю магия бы исчезла, а в душе осталось бы одно только горе. А скорее всего, она бы не пережила резкого взросления, когда земное время забрало бы у нее свое.

Министр продолжал целиться в меня. Руки, сжимавшие оружие, у него подрагивали.

— Нарушите клятву — умрете, — напомнил я.

— А вы с Мидиром не предусмотрели вариант, что, возможно, после смерти дочери меня это устроит?! Что я умру и заберу тебя с собой, ублюдок!