Кое-что по секрету
Шрифт:
– Я собирался сказать тебе, – мрачно сказал Джон, когда Робин все же спросила его, правда ли это. – Я просто… пытался выбрать подходящий момент.
Бедняге явно было стыдно, признание как будто сломило его. Он едва мог смотреть Робин в глаза, когда излагал факты усталым голосом человека, потерпевшего крушение.
– Мне так жаль! – пылко воскликнула Робин в ответ. – Какой кошмар! – Она взяла мужа за руку, сжала ее, желая облегчить ситуацию. Работа всегда была для Джона на первом месте. Он был из тех людей, которые не находят себе места во время длительного отпуска. А в университете чувствовал себя как рыба в воде. – Они убрали курс из программы или что? У всех проблемы?
Джон пожал плечами.
– Не знаю. –
– Нет, Джон! – воскликнула Робин. – Ничего подобного. Ты никого не подвел. Это не твоя вина. Тебе просто не повезло, только и всего. Настоящее невезение.
– Джон опустошен, – продолжала свой рассказ Робин, сидя напротив матери и вспоминая мрачное лицо мужа. Несомненно, его настроение в последнее время, увлечение выпивкой, молчание и отстраненность от нее были связаны именно с этим. Ясно, что он не хотел перекладывать на нее свою ношу. И от этого Робин было еще хуже.
– О боже! Вот уж действительно плохая новость, – ответила Элисон. – А денег вам хватит? То есть я хочу сказать, он же проработал долгое время, верно? По крайней мере, они должны выплатить ему достойную компенсацию. Закон о труде, и все такое.
– Судя по всему, Джон не знает, сколько они ему заплатят, – объяснила Робин. – Я уверена, что он найдет другую работу, но… Это такой шок. Он выглядит раздавленным.
– Бедный Джон. Это удар по его мужской гордости. Твой папа был… – Элисон осеклась, невысказанные слова повисли между ними.
– Что? – спросила Робин. За последнюю неделю мать дважды упоминала об отце. Обычно это было ей несвойственно. – Папу тоже сократили? – задала она следующий вопрос, гадая, не отразилось ли это на его здоровье и не увольнение ли стало причиной сердечного приступа, убившего отца. Может быть, ей все же не стоит есть на ланч домашний пирог с мясом, подумала Робин, представив, как ее собственное сердце отсчитывает время в грудной клетке.
– Это было много лет назад, – отмахнулась Элисон и вернулась к прежней теме разговора: – Слушай, без обид, я думаю, что твоя работа вас не прокормит, – продолжала она. – Так что, если тебе не будет хватать, дай мне знать, потому что у меня есть сбережения. Помни об этом. Или, может быть… – Она склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на дочь. – Ты же не так давно говорила, что тебе, пожалуй, стоит снова поискать более интересную работу, верно? Поэтому…
– Да, но…
«Вот это да, – подумала Робин, – с места в карьер». Она еще не успела переварить известие об увольнении Джона, не говоря уже о том, чтобы строить планы по воскрешению собственной карьеры.
– Возможно, это твой шанс. Ты же знаешь, как говорят: если жизнь подкидывает тебе лимоны, сделай из них лимонад. Дети уже достаточно взрослые, чтобы за ними присматривать, так? Ты могла бы связаться с факультетом, на котором ты работала. Уверена, что они примут тебя с распростертыми объятиями. Вот тебе и лимонад! – Подав эту блестящую идею, Элисон вскинула голову, подалась вперед, ее глаза засияли от возбуждения. О, она была самой гордой матерью в мире, когда Робин получила сначала диплом («Первая в нашей семье!»), затем и степень магистра («Понятия не имею, откуда у нее такие мозги»), а потом начала работать в университете, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице.
Как Робин нравилось там работать! Ей было интересно, она каждый день решала новые задачи. Робин почти слышала, как жужжат нейроны в ее мозгу, и наслаждалась тем, что ее окружают в высшей степени интеллектуальные люди, каждый из которых жаждал учиться, находился в поиске открытий и информации. И там же дождливым вечером она познакомилась с Джоном на открытой лекции «Неизвестная Вселенная»,
Теперь, разумеется, все это казалось далеким прошлым. Когда родился Сэм, Робин взяла декретный отпуск, рассчитывая вернуться на работу. Но мальчик оказался болезненным, страдал от экземы, поэтому в решающий момент она не смогла оставить его. Потом родилась Дейзи, которая заходилась криком от горя и обиды, если кто-то кроме Робин осмеливался взять ее на руки. Короче говоря, прошло одиннадцать лет с того времени, когда Робин считала себя карьеристкой.
Она задумалась, не поздно ли ей вернуться. Робин изо всех сил старалась следить за публикациями в журнале «Нью Сайентист», когда позволяло время, но определенно отстала от жизни, если речь шла о последних открытиях в ее области. Кроме того, она потеряла уверенность в своих способностях. Когда-то она могла читать лекции сотням студентов и с энтузиазмом обсуждать с ними генную инженерию и молекулярную биологию. Теперь при мысли об этом Робин охватывал ужас. Представляя себя перед большой аудиторией, она чувствовала, как от волнения у нее на верхней губе выступал пот.
– Нет, мам, все в порядке. Я буду держать тебя в курсе, но я уверена, что все наладится, – сказала она, помолчав.
– Я тоже в этом уверена, – ответила Элисон. – Но почему все плохое случается сразу? Такая выдалась неделя, да? Помнишь грозу в понедельник? У меня на какое-то время отключились все электроприборы. Такая неприятность. И родители Джона поссорились… Ну и ну! Должно быть, что-то в воздухе. Как бы там ни было, – она театральным жестом схватила меню, – нам следует сделать заказ, потому что в два пятнадцать меня ждет Элизабет Перри, чтобы я сделала ей мелирование. А она всегда ворчит, если я опаздываю. Что ты будешь? Я съем мясной пирог и картофель по-деревенски. К черту все. В конце концов, сегодня пятница!
Робин углубилась в меню. Да, это была пятница, но отныне ей придется экономить, напомнила она себе, по крайней мере, до тех пор, пока Джон не найдет новую работу.
– Я буду салат и диетическую колу, – неохотно ответила она.
В субботу утром Джини Мортимер сонно заворочалась на широкой кровати. Под потолком лениво вращался огромный вентилятор. «Еще один день в раю», – подумала она, открывая один глаз и видя, как яркий солнечный свет пробирается сквозь отверстия в ставнях. Еще один день, а потом ей придется уложить в чемодан купальник и легкие платья, чтобы вернуться в реальный мир. Несмотря на неприятное начало отпуска, она отлично провела время.
Первый день Джини плакала, снова и снова вспоминая, как она увидела молодую женщину – Фрэнки, – которая застыла на месте и смотрела на Гарри. У нее тогда от недоброго предчувствия встали дыбом волоски на шее. Нисходящая гамма зловеще звучала в ее голове. Существует ли женская интуиция? Как бы там ни было, Джини просто все поняла.
Потом Гарри с несчастным видом признался, что это дочь Кэти Холлоуз.
– Я и Кэти, мы…
– Об этом я догадалась, – перебила его Джини, пока он не углубился в детали. Она даже не удивилась. Вместо удивления в ее сознании мгновенно засверкали воспоминания давностью в несколько десятилетий. Школьные соревнования тем летом, когда она проходила мимо спортивного поля со Стивеном в коляске. Они остановились, чтобы помахать рукой Гарри. Там была очень красивая молодая женщина с длинными каштановыми волосами и длиннющими загорелыми ногами. Она подпрыгивала рядом с беговой дорожкой, подбадривая бегущих детей. Джини помнила, как спросила у Гарри, кто это.