Кое-что по секрету
Шрифт:
Жена взглядом заставила его замолчать.
– Это больше не наш второй медовый месяц, – сказала она ему. – Теперь это мой отпуск. И если ты хочешь, чтобы я тебя когда-нибудь простила, то ты сейчас отправишься домой и позволишь мне успеть на рейс. Без тебя. Потому что ты мне не нужен.
Глаза регистратора стали круглыми. Он встревоженно посмотрел на Гарри, явно не зная, что сказать. Несколько секунд прошли в молчании.
– Гм… Могу я попросить вас поставить ваш чемодан на весы? – робко обратился он к Джини.
– Без проблем, – ответила она, и Гарри сделал шаг вперед, чтобы помочь ей. Она отмахнулась от него, как
Гарри и сотрудник авиакомпании переглянулись. Молодой человек боязливо пожал плечами, как будто говоря: «Не стоит с ней спорить, приятель». Гарри закусил губу, стараясь не думать о бассейне отеля с бирюзовой водой, которым они любовались в брошюре; о синих плавках, которые он купил специально для поездки; о новом триллере, который он собирался читать в самолете. Но Гарри умел признавать поражение. Он увидел решительный разворот плеч жены, этот ее взгляд, говоривший: «Только попробуй», – вспомнил, как она ткнула в него пальцем. Игра окончена, как сказали бы его внуки.
Он сглотнул.
– Ты уверена, что справишься одна? – спросил Гарри негромко, пока парень за стойкой отправлял чемодан Джини на ленту транспортера.
Джини фыркнула.
– Он еще спрашивает, справлюсь ли я одна. Что ж, давай на это надеяться. Пожалуй, мне стоит к этому привыкать. – Она сердито отвернулась от Гарри и переключила свое внимание на ошеломленного сотрудника за стойкой, награждая его самой очаровательной улыбкой. – Вы мне очень помогли, дорогой. Благодарю вас.
– Был рад помочь. Наслаждайтесь полетом, – ответил он, в последний раз метнув встревоженный взгляд на Гарри.
– Так и сделаю, – сказала Джини и ушла, не оглянувшись на мужа. В ее голове зазвучал мощный финал увертюры «1812 год», с пушками и всем прочим, пока она шагала к указателю «Вылет».
Гарри остался стоять, ошеломленно глядя ей вслед, пока люди, стоявшие в очереди на регистрацию, не произнесли вежливое «извините» у него за спиной. Ему пришлось отойти. Колесики его чемодана жалобно скрипели, пока он шел в противоположном направлении. Когда Гарри вышел из здания аэропорта, ему в голову пришла мысль, и он сунул руку в карман за телефоном.
– Стивен? Ты еще не уехал, верно? – спросил он, услышав голос сына в трубке. В аэропорту вокруг него все бурлило. Множество деловых, смеющихся людей толкали тележки и возбужденно переговаривались. А он стоял среди толпы, сгорбленная, одинокая фигура с чемоданом в руке. Он никуда не летел. – Понимаешь, планы слегка изменились.
Глава пятая
Жара как будто давила на Робин, когда она в понедельник днем торопливо шла по тротуару к зданию школы, в которой учились Сэм и Дейзи. «Снова выдался ужасный день на работе», – сердито думала она, глядя на свои часы и надеясь, что не опаздывает. Предполагалось, что она заканчивает работу в два часа дня. Теоретически у нее было достаточно времени, чтобы доехать до дома, выпить чашку чая, а потом пешком дойти до школы, чтобы встретить детей. Но, как обычно, ее задержали дополнительные задания.
Раньше Робин работала в университете, как и Джон, читала лекции на факультете биохимии, но в последнее время она была скорее девочкой на побегушках. («Робин? Когда-то она высоко метила, – услышала она однажды обращенные к очередному бойфренду слова
Иногда Робин просто скучала по тому, чтобы быть «кем-то».
Влетев в ворота школы и смешавшись с толпой родителей, ожидавших своих чад на игровой площадке, она ощутила, как на нее навалилась усталость. Из ближайшего окна раздавались нежные высокие голоса детей, которые пели песню «Ты мое солнышко». «Уф, успела», – подумала она, роясь в кармане в поисках бумажного носового платка, надеясь промокнуть вспотевший лоб, пока никто не заметил, как он блестит. Было очень душно, а она столько времени провела в школе, где окна как следует не открывались. От жары ученики весь день сходили с ума.
Робин промокала лоб – неловкий момент! – когда поняла, что к ней обращается одна из мам, и с виноватым выражением лица повернулась к ней, комкая в кулаке бумажный платок. На нее выжидающе смотрела Бет Бродвуд, суперзвезда родительского комитета и мать четырех умных спортивных девчонок.
– Прости, я задумалась, – призналась Робин. – О чем ты говорила?
Бет как-то странно ей улыбнулась, и Робин не смогла расшифровать эту улыбку.
– Я сказала, что сожалею о случившемся. Надеюсь, вы все в порядке.
Робин непонимающе уставилась на нее.
– О случившемся? – повторила она, но тут догадалась, что Бет, вероятно, говорит о родителях Джона. Боже мой! Неужели новости разлетелись так быстро? – Ты… о Гарри и Джини? – слабым голосом уточнила Робин. Интересно, Бет имела в виду то, что произошло в аэропорту, или то, что у Гарри есть внебрачная дочь? Она не могла не чувствовать себя предательницей, вступив в разговор об этом. Накануне Джон с такой неохотой рассказал всю историю ей, своей жене. Робин не сомневалась, что ему бы не хотелось, чтобы об этом сплетничала вся игровая площадка. И с какой стати Бет Бродвуд решила, что это ее дело?
– О! – Бет смутилась. – Нет, я имела в виду Джона. Он же потерял работу, – добавила она спустя секунду, когда Робин ей не ответила. Бет покраснела. – Прости… Я не хотела совать нос не в свое дело. Просто Пол мне об этом сказал… Но, возможно, я что-то не так поняла. Я только хотела сказать… надеюсь, ты в порядке.
Мозг Робин работал очень быстро, но она все равно не понимала смысла разговора. О чем это толкует Бет? Джон потерял работу?
– У нас все хорошо, спасибо, – сумела сказать Робин. Мысли по-прежнему неслись вскачь. Она вспомнила, что Пол, муж Бет, тоже работал в университете.