Кое-что по случаю
Шрифт:
– По личному делу.
Сержант окинул его недовольным взглядом.
– Он должен вернуться через полчаса.
– Через полчаса? – переспросил Кэлворт. – А может быть, раньше, вы не знаете?
Сержант проигнорировал вопрос и, взяв ручку, принялся писать.
– Я бы хотел оставить для него записку, сержант.
Сержант взял со стола блокнот и, пододвинув его к Кэлворту, проворчал:
– Личные дела… Записки… Это ведь полицейское управление, а не почтовое отделение.
Положив блокнот на колени, Кэлворт
Четкими, крупными печатными буквами он написал адрес и номер телефона «Бостон гэлери». Затем прописью добавил: «Иду на важную встречу. Позвоните по указанному номеру, как только прочтете записку. Думаю, что это вас заинтересует. Не откладывайте – дело срочное и может оказаться для меня роковым!»
Он достал из кармана пиджака конверт с распиской и вложил в него рядом с ней только что написанную записку. Заклеив конверт, он надписал на нем имя Ходжа.
– Будьте любезны, передайте это Ходжу, как только он вернется, – сказал Кэлворт сержанту.
– Оставьте на столе, – ответил коп.
– Мне бы хотелось, чтобы он прочитал это сразу по возвращении. Это крайне важно.
– Ах, вы, кроме всего, еще и приказываете?
Кэлворт ничего не ответил и, положив конверт на стол, вышел.
Сначала он хотел остановить такси, но передумал. Он быстро пошел по улице и завернул в переулок.
У слабо освещенного входа в сапожную мастерскую он достал из кармана пистолет Бэнни Фэриса, вынул из него обойму и, осмотрев ее, вставил обратно. Он положил его назад, в один из карманов пальто.
Стоя на тротуаре и поджидая такси, он стал напевать мелодию из «Синего часа» – мелодию своей молодости.
Глава 19
Кэлворт подошел к входу в галерею и позвонил.
Внутри помещения раздался звонок. Гарри Кэлворт прислушался к его мелодичному звуку, подождал минуту и позвонил опять. В ответ, как по команде, дверь отворилась, и перед ним в тусклом свете, льющемся откуда-то изнутри, стояла Люси. В простом сером платье, заколотом тяжелой серебряной булавкой у шеи.
Он вошел, и она закрыла за ним дверь.
Свет, видимо, шел из дальнего салона в конце галереи, потому что в вестибюле и в длинном коридоре, увешанном картинами, не горела ни одна люстра.
Здесь же, у двери, как в едва брезжущем рассвете, лицо Люси, различимое лишь частично, мягко растворялось в рассеянных бликах теней.
Она стояла совсем рядом в беззвучной тишине, и слабая улыбка обнажала ровный ряд ее точеных жемчужных зубов.
– Я рада, что вы пришли, – прошептала она, улыбаясь.
Его руки обняли ее мягкую прямую спину, а сам он наклонился в поисках ее губ.
С видимой неохотой она увернулась и пошла вперед по темному коридору. Он двинулся за ней. Так они двигались несколько секунд, пока она не обернулась и не оказалась в его объятиях, прильнув
Когда он заговорил, все еще не выпуская ее из своих объятий, голос его задрожал:
– Как бы все это ни кончилось…
В темноте он едва различил движение ее головы.
– Если все это кончится благополучно…
– Нет, нет. Все должно закончиться благополучно, – заверил он ее поспешно, при этом вновь прижав Люси к себе, чувствуя на груди тяжесть ее серебряной заколки.
– Я очень боюсь, – голос ее был тихим и едва различимым.
– Ваш отец здесь?
– Да. Он здесь, но я не знаю… – она высвободилась из его рук и двинулась по коридору в сторону света.
Он не сдвинулся с места, а только медленно опустил вытянутые руки. Она тоже остановилась и повернулась в его сторону. Молча, не двигаясь, они смотрели друг на друга, как непримиримые противники, как будто и не было никакой близости между ними еще несколько мгновений назад.
Наконец Кэлворт тихо заговорил:
– Ну хорошо. Пойдемте и все выясним до конца. Так продолжаться дальше не может.
Она улыбнулась и, найдя его руку, нежно пожала ее. Затем повернулась и, не переставая улыбаться, решительно пошла вперед по коридору. Кэлворт последовал за ней.
Пройдя еще немного вперед по коридору, они повернули к двери главного зала, и его незастегнутое, с развевающимися полами пальто, отягощенное пистолетом Фэриса в кармане, гулко ударило о стену.
Похоже, что Лазарус так и не сдвинулся с места, на котором находился еще утром. Он продолжал стоять перед своим «Минотавром», как обычно размахивая руками и все так же разглагольствуя с настойчивостью, достойной лучшего применения.
На широкой, обитой плюшем банкетке восседал Ларэми Бостон. Его раскрасневшееся полное лицо ничего не выражало, кроме усталости и удивления, когда он повернул голову и встал, направляясь в сторону дочери.
Лазарус, на мгновение оторвавшись взглядом от своей картины и состроив гримасу, как ни в чем не бывало продолжал вещать, обращаясь на этот раз к пустой банкетке.
Бостон, вытянув вперед руку и улыбаясь довольно-таки искренне и чистосердечно, торжественно произнес:
– Мистер Кэлворт? Давно и с нетерпением жду встречи с вами.
Кэлворт быстро пожал протянутую ему руку, причем сделал это с чувством некоторой растерянности, несколько сбитый с толку таким теплым и дружеским приемом. Он с полным правом ожидал более холодного приема или даже немного враждебного.
Он посмотрел на Люси.
– Дочь говорила мне о вас. Я, конечно, наслышан о вас и из менее благоприятных для вас источников… Ведь сколько людей – столько и мнений.
Бостон все еще продолжал улыбаться.
Люси слегка нахмурила брови, и Кэлворт понял, что она так же, как и он, с удивлением отнеслась к манере поведения своего отца.