Кофе и мёд
Шрифт:
— Вы можете рассчитывать на комнату для отдыха на первом этаже, но кроватей там нет, — качнула я головой. — Если хотите выспаться по-настоящему, вам стоит обратиться к Мадлен. Наверху есть гостевые апартаменты, как вы помните, но отвечать за неё я не могу.
Эллис колебался мгновение, не больше.
— Обращусь. Вот уж действительно, я теперь как настоящий разрушитель репутации. Но ведь репутацию на самом деле рушат сплетни, верно? — подмигнул он.
Я уверила его, что сплетников среди нас нет. Детектив залпом допил остывший чай и отправился на кухню — выпрашивать у Мадлен ключ от
С полудня кофейня начала заполняться гостями, а они принесли с собою разговоры и смех. Собралась вся честная компания, за исключением Луи ла Рона. Миссис Скаровски по-прежнему трудилась над поэмой, сидя за отдельным столиком. А Эрвин Калле привёл новую пассию, заносчивую восточную дикарку Тессу Сеттер, изображающую коварную куртизанку с Эльды. Как новое лицо, она имела успех бурный, но быстро преходящий, потому что за экзотичностью не стояло ни таланта миссис Скаровски, ни острого ума старой леди Клампси, ни безупречного стиля и красоты Эмбер.
«Может, моё беспокойство — пустое?» — подумала я, вслушиваясь краем уха в такие привычные разговоры.
День шёл своим чередом, пока в три часа мальчишка-газетчик не постучался с чёрного хода и не передал простой белый конверт, тонкий и совершенно сухой. Мадлен передала мне послание в зале, улучив момент. В конверте могла поместиться разве что сложенная вдвое записка, потому после некоторых колебаний я вскрыла его, не опасаясь найти очередную отравленную прядь волос.
Внутри оказалась карточка с посланием, коротким и абсурдным:
«Если желаешь видеть живым дорогого тебе человека, в пять приходи к докам на Лоуленд-стрит, к ангару, перед которым лежат две перевёрнутые лодки и старая телега. Мои слуги следят за тобой, не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус или пытаться позвать на помощь. Опоздаешь или будешь не одна — твоему колдуну не жить.
Клянусь кровью ши».
Я перечитала эти строки дважды — и всё же не выдержала, рассмеялась. Неужели Финола настолько отчаялась, что надеется поймать меня так глупо и грубо? Думает, что я поверю?
Зря.
Впрочем…
Стоит посоветоваться с Эллисом. А он наверняка сообразит, как повернуть замысел «дочери ши» против неё же.
— Что-то забавное, леди Виржиния? — полюбопытствовала миссис Скаровски, которая сидела за столиком по соседству. Её тетрадь, переложенная черновиками поэмы, распухла втрое. — Неужто пламенное признание от почитателя?
— В некотором роде, — улыбнулась я. Можно ведь считать Финолу преданной поклонницей, чьи чувства не ослабевают уже несколько лет?
— Ах, как романтично! — воскликнула поэтесса, и глаза её за толстыми стёклами очков увлажнились. — Добавлю-ка я любовное письмо в восемнадцатую главу.
— Почитатели вашего таланта будут счастливы, — уверила я её и неторопливо покинула зал.
Эллис всё ещё крепко спал. Чтобы не рассердить Георга и
Едва переступив порог, Эллис окинул меня пристальным взглядом и вздохнул:
— Вы бледны, в руках у вас конверт, мистер Белкрафт бушует, как ни в чём не бывало, а Мадлен кусает губы от любопытства. Вывод сам напрашивается. Что, Финола прислала очередной шедевр эпистолярного жанра?
— Кто не бледен посередине зимы? — пожала я плечами и передала ему злополучное послание. — Почитайте, пожалуйста, и скажите, что вы думаете.
Он выдернул карточку из конверта, пробежал глазами и досадливо цокнул языком.
— Впервые мне хочется заняться уничтожением улик, — признался Эллис, падая в кресло и откидывая голову на высокую спинку. Растрёпанные после сна волосы липли к бархатистой обивке — чёрное и белое, перец и соль. — «Колдун» — это Лайзо, почти наверняка. Если записка попадёт в руки вашему прелестному дядюшке Клэру или, что ещё хуже, маркизу, то одним гипси в Бромли станет меньше просто потому, чтоб исчез повод вас шантажировать. Даже если на самом деле и не попался. Да, задачка… А я к тому же так не выспался.
— Записку мы, разумеется, уничтожим. Она адресована мне, а со своей корреспонденцией я имею право обходиться как угодно, — ответила я спокойно. И затем добавила: — У мисс Дилейни нет заложников.
Эллиса буквально подбросило:
— Вы уверены?
Я кивнула:
— Да. Как сказал бы сэр Клэр Черри, это блеф чистой воды.
— Отвечаете без тени сомнения, — задумчиво сощурился детектив. — А ведь ещё недавно вы терзались от неизвестности. Что-то изменилось?
— Отнюдь, — слукавила я. При воспоминании о сне, где Лайзо явился в своём истинном обличье, щёки у меня потеплели. — Но исключительно ради вашего спокойствия можем постановить, что на меня снизошло умиротворение, дарованное святой Генриеттой Милостивой.
— Да, да, или святой Кир Эйвонский вразумил вас целительным подзаты… э-э, возложением рук, — усмехнулся Эллис. — Что ж, мне нравится, когда вы шутите, Виржиния, однако же перейдём к делу. Найдётся чашка кофе и что-нибудь к ней?
— Разумеется, — со всей серьёзностью ответила я и веером указала на столик. Детектив налил себе кофе, щедро разбавил его сливками и вернулся в кресло.
— Итак, о записке, — начал он азартно. Сонливость испарилась без следа. — Вы, полагаю, и так понимаете, что подобные послания составляются чаще всего либо для того, чтобы выманить человека из безопасного места, либо для того, чтобы оттянуть охрану и опять-таки оставить жертву без защиты. За кофейней особенно не следят, охрана есть лишь у вашего дома. Но до ночи вы туда не собирались возвращаться, а встреча назначена на пять. Времени не так много, — глянул он на часы. — Предположу, что Финола рассчитывает на первый вариант. Она, гм… преувеличивает вашу порывистость и страстность.