Кофе со вкусом тревоги
Шрифт:
– Телефон не могу найти, – я послушалась Марину и убрала деньги обратно в кошелек. Мне не хотелось тратить время на споры. – Наверное, в раздевалке оставила. Ой, а вдруг Олег уже обзвонился?
– Перезвонишь, – отрезала Марина. – Лена, он твой муж, а не папа. Олегу вовсе необязательно знать о каждом твоем шаге.
Я не нашлась, что ответить и просто взяла Марину под руку. Мы пошли к выходу, и я мысленно радовалась, что Марина не такая уж высокая – примерно сто семьдесят сантиметров. И очень хорошо, что Марина терпеть не может каблуки. Я со своими ста шестьюдесятью
Глава 3
Чувство вины не оставляло меня, пока я шла к творческому центру. Зачем я стала придираться к официантке, которая не сделала мне ничего плохого? Я ведь даже не обиделась на нее.
Ладно. Я уже придумала, как извиниться перед Алисой. Вернусь в «Гладиолус» в другой день. Завтра. Нет, завтра Олег возвращается. Тогда послезавтра.
Закажу всего подряд. Сладостей, фруктов, напитков. Оставлю щедрые чаевые. Кажется, я снова хочу решить проблему деньгами.
Может, спросить совета у Олега? Хотя лучше не стоит. Муж или отмахнется, или захочет пойти со мной. А я в компании Олега в общественных местах чувствую себя страшно неловко: сижу с неестественно ровной спиной, забываю, как пользоваться столовыми приборами и боюсь хоть с кем-то заговорить.
Можно подумать, что мой муж тиран, но это совсем не так. Олег не делает мне замечаний и не раздает указаний о том, как нужно себя вести. Но я знаю, как важно для мужа, чтобы окружающие думали о нас только хорошее. И стараюсь. Так стараюсь выглядеть прилично, что чертовски от этого устаю.
Поэтому бывать вне дома я предпочитаю в одиночестве.
***
Бегло кивнув знакомому охраннику на входе, я понеслась на второй этаж творческого центра, в раздевалку. Я перескакивала через ступеньки, представляя, что сейчас увижу двадцать пропущенных от Олега и столько же сообщений.
Что бы там ни говорила Марина, я с ней не совсем согласна. Да, Олег беспокоится за меня и постоянно звонит или пишет, когда мы не вместе. Но я вижу в этом проявление любви и заботы, а не какой-то сверхконтроль, который мерещится Марине.
Вот и телефон. Лежит на шкафчике. Экран темный.
Ни пропущенных звонков, ни сообщений.
Я ожидала приступа обиды. Такое со мной случается, когда Олег проявляет ко мне меньше внимания, чем обычно. Внутренне сжавшись, я ждала, когда меня накроют привычные симптомы: предчувствие, что Олег бросит меня и уйдет, ощущение беспомощности, страх, что я не выживу, если муж меня оставит.
На этот раз я осталась непривычно спокойна. Бросила телефон в сумку и мимоходом подумала, что надо бы заменить ее на что-то посовременнее. На самом деле я знала, что прохожу с этой сумкой, пока она не станет выглядеть совсем уж неприлично, но меня грела сама мысль о том, что я хочу купить модную вещь. Совсем как нормальные женщины.
За стойкой охраны никого не было. Дети и взрослые свободно проходили через неработающий турникет. Кое-кто – в основном, родители, конечно – обращали внимание на отсутствие охранника за стойкой
– Вот что это такое? За что деньги платим? Как ребенок может чувствовать себя в безопасности, если войти сюда может любой извращенец с улицы? – вопрошала крепкая девушка в спортивном костюме.
Кажется, сердитая дама обращалась ко мне. Возможно, узнала во мне преподавательницу. Правда, я вспомнить здоровячку не смогла, кажется, она не водила своего ребенка ко мне на танцы.
Решив проявить участие, я спросила у девушки:
– Ваш ребенок на занятиях? С ним все в порядке?
– Это я ребенок. Мне семнадцать лет, – девушка посмотрела на меня так, что если бы взглядом можно было заморозить, я бы уже превратилась в сосульку. Потом спортсменка подхватила объемную сумку и двинулась к выходу.
Да уж. Ребенки всякие бывают.
Однако охранник действительно куда-то запропастился. Когда я входила, за стойкой точно кто-то был. Да, вспомнила, это был Павел Иваныч. Бодрый бдительный пенсионер, идеальный охранник для детского центра.
Я подошла к черно-белой стойке и решила дождаться Павла Иваныча. Мало ли, может, у человека живот прихватило, всякое бывает.
Прямо за стойкой была черно-белая, в цвет самой стойки, дверь. «Только для персонала» – гласила табличка на двери. Пока я решала, будет ли прилично постучаться в эту дверь, ситуация решилась сама собой.
Из-под стойки донеслось утробное урчание. Как будто там спрятался злой напуганный кот.
Но коту в творческом центре взяться было неоткуда. Посещения с животными были строго запрещены. Не пришел же кот сам, не съел охранника и не занял его место? Это уже не кот, а какой-то лев получается.
– Эй, – тихонько позвала я, обращаясь к стойке, – кто там?
Под стойкой помолчали, а потом зачавкали. Да что там происходит?
Черно-белая дверь открылась, и оттуда вышел Павел Иваныч, на ходу поправляя ремень. Мне показалось, что он не очень рад меня видеть.
– У вас там что-то урчит, – указала я пальцем под стойку.
– Урчит? – переспросил Павел Иваныч. – Леночка, вы о чем? Может, вы устали и вам показалось?
Павел Иваныч растянул губы, изображая улыбку. Получилось устрашающе.
– Я точно слышала, – настаивала я.
Мне не было принципиально доказать свою правоту. Еще месяц назад я бы просто развернулась и ушла. Но преследующие меня непонятные звуки раздражали. Пугали. Если мне и впрямь мерещатся то стук, то странные вопли – скоро я стану пациенткой моего мужа.
Павел Иваныч уселся на стул и протянул ноги под стойку. Мне показалось, что охранник что-то передвигает ногой под столом, но я не была уверена.
– Разрешите посмотреть, – я сама была потрясена своей настойчивостью.
Почти лысый Павел Иваныч пригладил скудные островки седых волос, еще сохранившихся по бокам головы, и поджал губы.
– Шли бы вы, Лена, домой. Вам нужно отдохнуть.
– Уау-у-у, у-у-у-у-у, – завыли из-под стойки.
– Ага! – я торжествовала. – Так что там у вас такое?