Когда догорает закат

Хадсон Дана

— Не волнуйся, я скоро уеду… — Эти слова вырвались у Джоанны помимо воли, и Эшли сердито насупила светлые брови.

— Не глупи! Тебя никто не гонит. К тому же куда ты поедешь? Что будешь делать?

Джоанна печально посмотрела в окно. Вид был очень красивый: ровные, будто вырезанные по ниточке, поля, за ними кромка густого леса. И вдали, чуть затемненная мягкой дымкой, линия горизонта. Небо, соединяющееся с землей. Но все равно для нее здесь все чужое. Она решительно повернулась к Эшли.

— Да какие проблемы? Найду себе жилье. Деньги

у меня есть. Не очень большие, конечно, но достаточные, чтобы купить квартиру в Ливерпуле, Манчестере или Бирмингеме.

— А почему не в Лондоне? Там же гораздо легче найти работу? Или ты не хочешь работать?

Джоанна подошла к небольшому диванчику и села, обессиленно сложив руки на коленях. Эшли устроилась рядом, с недоуменным сочувствием заглядывая ей в глаза. Они не были подругами, но хорошо относились друг к другу.

— Хочу. Но у меня и денег на черный день не останется после покупки квартиры. А дед всегда говорил — в запасе должна быть приличная сумма. Мало ли что… А в Лондоне все дороже — и квартиры, и жизнь. Вот я и думаю — стоит ли?..

Эшли догадливо поддержала:

— Да еще и Ник Тайлер, от которого ты решила всеми силами держаться подальше…

Спорить тут было не о чем, и Джоанна промолчала. Эшли бы так и продолжала свою словесную пытку, если бы в дверь не заглянул Джулиус и не пригласил их на ланч.

Джоанна заметила, как понимающе переглянулась парочка, и догадалась, что они уже все обсудили. Что ж, она хотела пожить здесь еще пару недель, но, видимо, не судьба. Джоанна не желала, чтобы в ее жизнь вмешивались пусть даже и очень близкие, желающие ей добра люди.

Но в ближайшее время уехать ей не удалось: сначала один из конюхов заболел гуляющим по стране гриппом, потом другой, и в результате из всего штата конезавода осталось человека два. Ясно было, что Эшли не справиться даже с помощью Джулиуса, поэтому Джоанна предложила свои услуги. Когда схлынула эпидемия гриппа, наступили рождественские каникулы, на которые, согласно трудовому договору, пришлось отпустить почти всех сотрудников. В результате Джоанна смогла приступить к выполнению своих замыслов только в феврале.

Брат был против ее отъезда, но она понимала, что должна начать новую, ни от кого не зависящую жизнь. Тем более что Ник прекратил наконец свои попытки связаться с нею и она могла беспрепятственно делать все, что считала нужным.

Это должно было бы внушить ей удовлетворение, но вселяло в ее душу лишь ощущение потери и одиночества. Хотя она сама хотела остаться одна и преуспела в этом. Но и Николас, отступившись от нее, молчаливо признал, что был не прав и все его признания в любви были вызваны лишь чувством вины. Конечно, мысль о том, что незаслуженно оскорбил невиновного человека, да еще так варварски, хоть кого заставит мучиться угрызениями совести…

Мысль о его любви Джоанна упорно гнала от себя. В противном случае пришлось бы признать, что она не права, и ей по меньшей мере стоило хотя бы еще раз поговорить с ним,

высказав все гнетущие ее сомнения.

В холодное весеннее утро, когда на улице было сыро и слякотно и небо сплошь затянуто неприятными сизыми тучами, Джоанна привычно занималась выездкой лошадей. Любимое дело отвлекало от грустных мыслей, и напряжение, требуемое для того, чтобы совладать с норовистыми животными, выматывало ее настолько, что к вечеру она была способна думать только об отдыхе, не мучая себя напрасными сожалениями.

Подъехав к конюшне, Джоанна отдала груму очередную лошадь и вдруг почувствовала на себе чей-то неприязненный взгляд. Обернувшись, она пораженно застыла. Перед ней стояла мать Ника. Миссис Тайлер, как обычно, была элегантно одета и безукоризненно причесана. Джоанне сразу стало стыдно за свой затрапезный вид и забрызганные грязью бриджи. Но она тотчас вызывающе вздернула подбородок и гордо встретила взгляд свекрови. Хватит ей без конца чувствовать себя виноватой! Она не ждала гостей. Тем более таких. Но с детства внушенные дедом хорошие манеры заставили ее вежливо поздороваться и пригласить гостью в дом. Миссис Тайлер с какой-то непонятной Джоанне надеждой почти робко согласилась.

В доме, на минутку оставив свекровь в гостиной, Джоанна переоделась, умылась и вышла уже в приличном виде. Миссис Тайлер сидела за маленьким столиком в глубине комнаты. Перед ней стояла чашечка с чаем и тарелка с несколькими сортами свежеиспеченного, печенья. Джоанна мысленно поблагодарила Эшли.

Присев рядом с гостьей, Джоанна с некоторым напряжением предложила:

— Если вы хотите переговорить об условиях развода, то это лучше сделать с моим адвокатом.

Миссис Тайлер вздрогнула и с неприличным звоном поставила чашку на блюдце.

— Нет, я не хочу говорить о разводе. Наоборот…

Джоанна с искренним недоумением посмотрела на нее.

— Но почему? Вы же прямо говорили, что не позволите этому браку просуществовать больше года. Ваше желание осуществилось. Вы должны радоваться.

На скулах гостьи появились темные пятна раздражения и досады. Прикрыв глаза, пряча боль и досаду за тяжелыми веками, она покаялась:

— Я была не права, прости меня. Я не знала всей подоплеки этого странного брака. Мне казалось, что моего сына просто подменили. Но я и представить себе не могла, что будет, если ты уйдешь…

Джоанна с показной бравадой пожала плечами.

— И что же случилось? Ник опаздывает на работу?

Это предположение было таким нереальным, что она невольно хмыкнула над собственными неловкими потугами пошутить.

И поразилась, услышав:

— Если бы. Он вообще на работу не ходит. Мы его попросту не видим. Пришлось даже нанять частного детектива, чтобы выяснить, где он.

Джоанна подняла на нее вопросительный взгляд, и миссис Тайлер нехотя добавила:

— В последний раз его видели в лондонских доках. Он, как свой, разговаривал с какой-то портовой шантрапой.