Когда герои падают
Шрифт:
Он тряс головой, поэтому не заметил, как я набросился на него, схватил в ладони его толстую шею и сжал, поднимая его на ноги. Его глаза вытаращились от шока, руки бросились царапать мою хватку, рот хлопал, как у умирающей рыбы.
Никто из других мужчин в помещении не сделал ни единого движения, чтобы остановить меня.
Я приблизил лицо Яко к своему, тихонько усмехаясь, только для него.
— Если ты еще раз назовешь Елену сукой, Яко, я вырежу это слово на твоем лбу своим лезвием, capisci [130] ?
130
понятно
Я
Позади меня он задыхался и втягивал воздух.
— Какого хрена, Данте? Я твой кузен. Мы с тобой одной крови. И ты так обращаешься со мной за то, что я говорю все как есть? Ты сошел с ума.
— Ты сошел с ума, если думаешь, что можешь так со мной разговаривать, — холодно сообщил я ему, закрыв крышку сундука и снова повернувшись к нему лицом. — Ты забываешь, что я capo dei capi [131] в этом. Не ты. Я готов выслушать все, что ты хочешь сказать, Яко, но только если ты сможешь сказать это как мужчина, а не как плаксивый мальчишка.
131
босс всех боссов
— Vaffanlo [132] , — выругался он, грубо жестикулируя рукой. — Я просто пытаюсь присмотреть за тобой. Ради этой семьи. Это все, что у меня осталось, и я хочу ее защитить.
Я чуть смягчился, шагнул вперед, крепко сжимая его плечо.
— Я понимаю, кузен. Ты просто должен помнить, что все, что я делаю, я делаю ради этой семьи.
Он немного скривился, но его брови все еще были нахмурены.
132
иди к черту
— Не ее.
— Нет, — согласился я, потому что это было правдой. — Елена только для меня.
— Это глупо, Ди, — снова возразил он, но он знал, что проиграл бой.
— Да, — согласился я, что, возможно, так оно и есть. — Но наши самые большие успехи были достигнуты благодаря моим самым смелым авантюрам. Я готов поставить на карту многое.
— Ты всегда говорил, что женщины портят мужчин, — напомнил он мне с неприязнью. — Они делают их слабыми.
Я покачал головой, моя рука больно сжала его шею.
— Разве? Я думаю, ты неправильно понял. Может, это был мой акцент? Я сказал, что у влюбленного мужчины есть одна слабость и это его женщина. Это его Ахиллесова пята. Но эта же любовь делает его остальную часть непробиваемой, сильной, как Бог. — я положил свободную руку на другую сторону его горла и сжал его шею на одно короткое мгновение, чтобы он почувствовал мою силу. — Что думаешь, Яко? Я кажусь слабым?
В его бледно-карих глазах, как на поверхности болота, плескались смешанные эмоции, его гордость мешалась с любовью и преданностью. Наконец, он поднял руки, положил их мне на плечи
Я наклонился вперед, чтобы поцеловать его в голову, и отпустил, сказав:
— Поезжай за моей племянницей и Бэмби. Передай им, что я люблю их.
Он кивнул почти самому себе, а затем застенчиво усмехнулся мне.
— Спасибо, Ди.
Я приподнял подбородок.
— Vattene [133] .
Он ушел.
Я смотрел, как он уходит, скрестив руки на груди, мозг гудел. Я не удивился, когда Фрэнки встал рядом и принял ту же позу.
133
уходи
— Думаешь, у нас с ним проблемы?
Я вздохнул, потирая рукой жесткую щетину на челюсти. Я хотел быть наверху с Еленой, предпочтительно внутри нее, открывая все новые способы, которыми я могу заставить ее кончить для меня. Вместо этого я находился глубоко под землей, работая в тени, в которой жил всю свою жизнь.
— Мне трудно поверить, что он стал бы рисковать бизнесом, который мог бы унаследовать, если бы со мной что-то случилось. Он человек, которым движет его фамилия и связанный с ней успех. У нас все хорошо, несмотря на дело по закону РИКО. Пока мы приносим деньги, Яко должен быть лояльным, не ограничиваясь связями, которые дал ему Торе. Но после Мейсона я ни в ком не уверен. Я не был бы уверен в тебе, если бы ты не был обязан мне своей чертовой жизнью.
Фрэнки кивнул.
— Если бы я хоть раз подумал об этом, Лилиана бы меня убила.
Я рассмеялся, потому что это была правда. С его женой нельзя было шутить, даже если она была худышкой.
— У Елены тоже есть это, — продолжил он, словно подхватывая нить разговора, который мы уже вели.
— Что?
— То, что нужно, чтобы стать Донной.
Я моргнул, потому что, хотя Елена была у меня в мыслях, в моей грёбаной крови, в течение нескольких недель, я не задумывался о нашем будущем. Может, потому что я логически понимал, что у нас его не может быть.
Она была слишком правильной, слишком благородной и нравственной. Слишком противилась деталям работы, которые составляли все мое существование. У нас никак не могло быть… отношений за стенами моей квартиры, за рамками этого дела.
И все же мысль о том, чтобы отказаться от нее, приводила в бешенство. Безумие, как у одичавшего зверя, с пеной у рта.
Я был единственным мужчиной, который когда-либо заставлял ее кончать.
Тот, кто заставлял ее проклинать и умолять.
Тот, кому она позволяла заботиться о себе, хотя ненавидела казаться слабой.
Как может быть время, когда она не будет моей?
Но Донна.
Босс.
Королева при моем главенстве.
Партнер не только в этом деле против меня, но и в преступлении.
В моем теневом преступном мире.
Это должно было показаться смешным, но какая-то часть меня могла представить ее там, под выцветшими фресками, проверяющую оружие и отдающую приказы солдатам холодно, эффективно.
Она была бы чертовски великолепна.
— Любовь сделала тебя глупым, — наконец сказал я ему, пытаясь отмахнуться от фантазии, чтобы мысль о ней отступила от меня. — Я живу в реальном мире.