Когда говорит море
Шрифт:
От сознания этого сердце сжималось болезненной тяжестью. Мысленно я перенеслась на берег, где так часто любовалась ласковым прибоем и горизонтом, как будто бы небрежно очерченным синей кистью. Вспомнилось ощущение свежего ветра, овевающего разгоряченное тело. Сколько раз я нежилась меж волнами, наслаждаясь этой упоительной вольностью!
А теперь от былой беспечности не осталось и следа. Запертая, спеленатая, словно морской гад для прихотливой трапезы, я лишилась всех радостей существования, о которых даже не подозревают люди. Они проводят свои
Но я, я-то знала эту жизнь, дышала той вселенной, что непостижима для человеческих чувств. А теперь похищена и низвергнута, втиснута в роль дорогой безделушки, чудовищной диковинки для развлечения этого толстосума Виктора!
От этой мысли меня бросало то в жар, то в холод. Какой стыд, унижение и боль… Все из-за моего глупого увлечения Джейсоном, который и привел меня в ловушку. Наверняка теперь он рыщет где-то в поисках следующего заработка, даже не подозревая, какую кару навлек на меня своими поступками. А я, я останусь одна в этом застенке до скончания веков.
Горечь разочарования в мужчине, к которому я питала столь сильные чувства, смешивалась с обжигающим стыдом. От невысказанного негодования хотелось грызть собственные руки.
Я закружилась в круговороте отчаяния, почти теряя рассудок. Сиюминутные порывы искали выход: то хотелось разбить голову о стекло в безумной попытке вырваться, то броситься на своего мучителя Виктора с кулаками при первой же возможности. Но потом апатия вновь овладевала моей душой, и я замирала безвольной куклой на дне этого стеклянного шара…
Дни тянулись один за другим, сливаясь в тусклые недели. За стеклом то и дело мелькали равнодушные человеческие фигуры, прислуга богача приходила полюбоваться «чудом морей». Но со мной никто не разговаривал, даже Виктору я была не нужна, кроме как в роли безмолвного украшения, жемчужины его богатств. Это было даже хуже любых издевательств и мук — я стала бестелесным призраком, замурованным в этом жалком подобии истинной водной стихии. Я стала тенью внутри муляжа моего мира.
Мучительная тоска по прошлой жизни скребла мое нутро, выворачивая душу наизнанку. Чтобы не сойти с ума от горя и одиночества, я нередко впадала в забытье, уплывая в цветные видения былого…
Холодный каменный ужас сковал все мое естество, когда со стороны входа в зал с аквариумом появилась группа людей. Выстроившись цепочкой, они медленно приближались, с любопытством разглядывая мое водное логово. Я напряглась, сжалась в комок, припав к дальней стенке и выставив вперед плавники в ожидании нападения.
Первой шла высокая дама в шикарном платье и шляпке с лентами. Она опиралась на трость и прищурившись с раздражением смотрела на меня. За ней семенил тучный мужчина с бакенбардами, шумно дышащий в платок. Рядом с ним держалась молодая женщина исключительной красоты в светлом бирюзовом платье. Ее соблазнительная фигура выгибалась дугой, а глаза излучали неподдельный интерес. Замыкала процессию дама с двумя детьми —
Медленно, важно, словно на смотр какой-то диковинной зверушки в зверинце, компания обошла три четверти аквариума. Меня окатило волной брезгливости. Я была всего лишь безмолвным экспонатом для их потехи, «редкостной русалочкой», захваченной жадным богачом Виктором!
Отвращение душило меня, и в то же время я жалась по углам, опасаясь внезапного нападения или попытки поймать меня при помощи сетей или арканов. Наверняка где-то здесь прячутся подручные Виктора, готовые кинуться в воду по первому его знаку.
Дойдя до противоположного края чаши, гости остановились и принялись меня разглядывать. Сердце ушло в пятки, когда пожилой мужчина ткнул пальцем в мою сторону и недовольно проворчал:
— Эй, Виктор! Это что, какая-то мистификация? Ты что, снова над нами шутишь? Я вижу здесь только огромную рыбищу, завалившуюся на дно!
Раздались смешки, и гордая дама захихикала в кружевной платочек:
— Ох, пустая трата денег на эти твои выдумки, Виктуар! Это обычный ленивый сом, больше ничего. Но на секундочку мне показалось что это сирена, да!
Внутри у меня все похолодело от ужаса. Неужели я так сильно сжалась, что меня и правда не разглядеть? Или эти люди столь слепы, что принимают сирену из плоти и крови за рыбу или морского гада?
Виктор, который подошел к ним с другой стороны, лишь досадливо поцокал языком. Когда зрители проявляли недовольство, он всегда старался их удовлетворить.
— Ну-ну, присмотритесь повнимательнее, господа! — закудахтал богач, многозначительно подмигнув молоденькой красавице. Та присела на корточки и выгнула спину, едва не выскользнув из корсета. — Разве это рыбье тело? Обратите внимание на линии, полюбуйтесь этими формами! Это сирена! Проклятие морей!
— Да где же, я ничего не вижу! — махнул рукой джентльмен. Его взгляд приобрел разочарованное выражение. — Но ты наделал ажиотажа, мой друг, а в итоге — просто шутка и мистификация, как обычно.
— Смотрите, смотрите! — захлопотал Виктор, весь подаваясь вперед. — Вот же она, моя прекрасная русалка, это воплощение древних легенд!
Он замахал руками, призывая меня выйти на свет. Потом требовательно постучал по стеклу тростью. Я мысленно вознегодовала на дерзость обсуждать меня как вещь. Что за наглость!
Пренебрежительно фыркнув, я отвернулась и попыталась отплыть в сторону, но тут же запуталась в водорослях, громко расплескав воду. Гости издали дружный гогот, заливаясь смехом.
— Да где там русалка! — гаркнул толстяк, отсмеявшись и утирая слезы. — Ты снова нас дурачишь, Виктор? Не выйдет, друг мой, мы не маленькие!
Я сжалась в комок, доведенная до отчаяния. Неужели мне теперь вечно выслушивать эти грубые насмешки?! Люди считают нас, русалок, всего лишь небылицей, дурацкой сказкой… Сколько же унижения мне еще предстоит вынести?