Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
Из распахнутой двери долетели быстрые шаги. Ричард вздрогнул и поднял голову. В гостиную вошла Кенди. Ее лицо побледнело, а под глазами залегли тени. Она выглядела растрепанной и уставшей. Две пары одинаково горящих беспокойством глаз впились в нее. Поймав взгляд герцога, девушка молча покачала головой.
– Доктор делает все, что может, – прошептала она. – Но… Мне очень жаль, Ричард.
Лицо герцога стало даже не бледным, а серым.
– Мы еще можем спасти и ее, и малыша, – поспешила сказать Кенди, увидев его реакцию. – Вы не должны терять надежду. Мы все должны надеяться
Терри молча наполнил стакан и протянул ей. Благодарно улыбнувшись, Кенди быстро выпила воду.
– Я должна вернуться наверх. Доктору нужна моя помощь. И Элеоноре тоже.
– Я хочу увидеть ее, – очень тихо произнес Ричард.
Лицо Кенди стало серьезным, даже строгим.
– Нет, Ричард. Вам не нужно видеть ее в таком состоянии. Только не сейчас, поверьте мне. Да, у нее сложные роды, но, как я сказала, не стоит терять надежду.
– Она мучается уже столько часов…
– Ричард, прошу вас, возьмите себя в руки! У меня нет времени возиться еще и с вами! Все будет хорошо – вы должны в это верить! Все будет хорошо!
– Это я виноват, – он снова опустился в кресло и закрыл лицо руками. – Только я. Если бы не я…
– Вы ни в чем не виноваты, Ричард, – возразила Кенди. – Никто не виноват. Роды – это всегда больно и тяжело. И долго. Дать жизнь ребенку – непростая задача. Но ведь иметь ребенка – это величайшее счастье. Дети – это смысл жизни. И вы подарили Элеоноре это счастье. Разве можно жалеть об этом? А сейчас извините, но мне пора. Я пришла, чтобы приободрить и успокоить вас.
Кенди вышла из гостиной, и ее легкие шаги растаяли на лестнице.
Минута… Еще минут…
Тик-так… Тик-так… Тик-так…
Минута… Еще минута…
«Это моя вина. Только моя. Прости меня, Лин».
Ожидание становилось невыносимым. Тишина давила на плечи. Ее взгляд упирался в спину немым укором. Он задыхался. Ричард резко поднялся.
– Пойду, пройдусь, – пробормотал он, словно бы оправдываясь и избегая взгляда Терри. – Душно.
Ему хватило сил, чтобы выйти из гостиной привычным размерным шагом, но, едва оказавшись за порогом, он почти бегом бросился к двери. Впрочем, ему было все равно. Пусть его гордый упрямый сын думает, что пожелает, а все, чего хотелось ему, так это очутиться подальше отсюда, вырваться из этого удушливого капкана, наполненного тишиной и страданием. И ожиданием. Бесконечным. И почти безнадежным.
Он шел, сам не зная куда. Куда вели ноги. Ночь обняла холодом и стрекотом сверчков, но он не заметил этого. Он не видел и не слышал ничего. Перед глазами качалась туманная пелена.
“Прости… Прости меня… – билась в мозгу единственная мысль. – Прости меня… Только живи, Лин, слышишь? Только живи… Не оставляй меня! Не оставляй! Только не сейчас, когда я обрел тебя вновь! Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь! Не можешь…”
Споткнувшись о некстати подвернувшийся в темноте камень, мужчина упал на колени и замер, не делая попытки подняться. А затем поднял голову, вглядываясь в непроглядный мрак.
– Ты отнял у меня все, но разве я жаловался?!! – крик, исполненный ярости
Ответом ему была тишина. Небеса молчали. Молчала ночь. И только кузнечики неутомимо стрекотали в траве. Ричард снова опустил голову и закрыл лицо ладонями. Его плечи содрогнулись в глухом рыдании.
Терри замер. Он сам не знал, что заставило его последовать за отцом. Какое-то смутное беспокойство, настойчиво стучащее в сердце и которому невозможно было противиться. И он подчинился этому непонятному зову.
Расширенными от изумления глазами он смотрел на гордого и невозмутимого, как скала герцога Грандчестера, кидающего небу проклятия. Его отец страдал и не пытался скрыть это. Это должно было радовать его, Терри. Это было справедливой платой за боль и унижения, что он причинил ему и его матери. Но радости не было. Каким-то непостижимым образом боль отца эхом отзывалась в его собственном сердце. У Терри перехватило горло. Эмоции переполняли его, мешая вздохнуть. И в этой бушующей лавине мыслей и чувств все громче и громче звучал тревожный голос сострадания. Едва сознавая, что делает, Терри порывисто шагнул к отцу и сжал его плечо.
– С ней все будет хорошо, – сказал он.
Голос Терри был тих, но в нем звучала твердая, непоколебимая уверенность. Плечо под его пальцами дрогнуло и напряглось. Ричард не поднял голову и ничего не ответил, но это было и не нужно. В эту минуту Терри ощущал его эмоции так, словно они были его собственными. Опустившись на колени, он обнял отца за плечи.
– Все будет хорошо, – повторил он. – Мы должны в это верить. Потому что иначе быть не может. Кенди сказала, что они сделают все возможное. Но зная ее, я уверен, что она сделает и невозможное тоже.
– Я не могу потерять ее, – хрипло прошептал Ричард, не поднимая головы. – Все, что угодно, но не тебя и не ее. Но у тебя есть Кенди. А у меня только она. Она – моя жизнь, Терри. Я жил, потому что у меня был ты и я знал, что где-то на этой земле живет она. Если она уйдет, я уйду за ней.
– Она не уйдет, – возразил Терри. – Только не сейчас, когда мы снова стали семьей. Для мамы это очень много значит, и она не допустит, чтобы наша семья снова разрушилась. Она будет бороться. Я это знаю. Я в это верю. И ты тоже должен в это верить, – поднявшись, Терри протянул отцу руку. – Пошли домой.
Мгновение Ричард смотрел на протянутую ему руку, а затем принял ее и тяжело поднялся.
– Спасибо.
В зеленых глазах мелькнуло удивление.
– За что?
– За то, что сказал мне все это. За то, что не позволил мне потерять надежду.
Терри пожал плечами, уголки его губ дрогнули в слабой улыбке.
– Ты – мой отец, – только и ответил он. – И, судя по всему, тебе действительно не безразлична мама.
– Ты мне тоже не безразличен. Ты – мой сын, и я люблю тебя.