Когда нам семнадцать
Шрифт:
Цыганков отвернулся и достал портсигар.
Оставалось одно — искать Быстрова. Юлька обошла кузницу, промывочный цех. Она увидела начальника в подъемочном. Сухощавый, в серой спецовке, он ходил вдоль стоявшего на путях паровоза и молотком на длинной рукоятке простукивал его экипажную часть.
— Товарищ Быстров, — начала Юлька, стараясь перекричать грохот, но в этот момент к начальнику депо подошел Бондаренко, бригадир подъемочного цеха. Она подождала, пока тот уйдет, но тут Быстрова позвали к станку, где обтачивались бандажи колесных пар. Когда он
Юлька уже потеряла надежду поговорить с ним, как вдруг он сам подошел к ней.
— Слушаю вас, — сказал Быстров, посмотрев на Юльку из-под густых темных бровей. — Зачем вас послал ко мне мастер Цыганков?..
Юлька удивилась. Ведь Быстров совсем не слушал ее, а в цехе стоял такой грохот, что Юлькин голос терялся в нем. И все-таки он расслышал и запомнил.
— Вчера после обеда… я ушла, — уже совсем тихо сказала Юлька.
— Я не совсем понимаю вас, — сказал Быстров, но тут его опять отвлекли: появился Бондаренко, и не один, а с Андреем Малаховым. У Бондаренко в руках была втулка из ЦАМа, и он что-то горячо принялся объяснять Быстрову, поглядывая на Андрея.
— Вот что, — посоветовал Юльке начальник депо, — идите ко мне в кабинет, я сейчас туда приду. Идите, идите, — требовательно повторил он.
Быстров явился не один. Вместе с ним, приглаживая пятерней жесткие волосы, вошел Цыганков.
Предложив Юльке сесть, Быстров выслушал до конца ее путаный рассказ.
— А за что тебя в «Горячую промывку»? — неожиданно спросил он.
— Да ни за что, — ответила Юлька, но тут вмешался Цыганков.
— Правильно поместили. А вы спросите ее, Николай Иванович, сколько она резцов ломает. Если, согласно вашему последнему приказу, высчитывать — ей получать было бы нечего!
— А ты поучи ее затачивать резцы, обращаться с ними…
— Кто ж этому учит, — искренне удивился мастер. — Смекалку надо иметь!
Начальник депо закурил и задумчиво посмотрел на Юльку:
— На техминимуме бываешь?
— Я в вечерней школе учусь — не успеваю.
Быстров помолчал, стряхивая с папиросы пепел. Потом сказал, чтобы она отправлялась в цех.
От начальника депо мастер вернулся злой.
— Эй, Гранина! — крикнул он. — Иди бери резцы.
— Мне не дадут их, пока вы акт о старых не подпишете…
— Подписал. Иди бери.
Юлька сходила за резцами и принялась было работать, как к ней снова подошел Цыганков.
— Вот ты жаловалась там… Болты да шпильки тебе дают. — И вдруг, прищурившись, он спросил: — Паровой питательный клапан инжектора берешься выточить?
Юлька растерялась.
— Чертеж у тебя на станке, по нему Чекмарев работал. Бери заготовку. Валяй, точи.
Цыганков говорил спокойно, но Юлька понимала, что это значит. С виду простой, инжекторный клапан требовал особого внимания. И самое трудное —
Цыганков стоял, привалившись боком к станине «семерки», ждал. Длинный, с расстегнутым воротом рубашки под форменным промасленным кителем, он показался ей в эту минуту особенно неприятным.
— Хорошо, я попытаюсь, — неуверенно сказала Юлька.
Она вставила бронзовую болванку в патрон. Из-под резца рассыпным золотом посыпалась стружка. Бронзовые кусочки кололи руки, путались в волосах, но Юлька не замечала ничего. Под лучами утреннего солнца засиял обточенный ею бронзовый поясок. Теперь надо было сделать, выточку, уменьшить с другого конца диаметр. Чистовым резцом довести все до нужных размеров. И только тогда уже браться за конус.
Время летело. Юлька отводила резец, включала и выключала скорости. Она сумела отсчитать положенное число градусов на поворотном лимбе, но резца, пригодного для отточки конуса, у нее не было, их обычно делали из простых резцов, по-иному затачивая грани.
Обратиться бы к кому-нибудь из ребят, но Цыганков мог вернуться, и Юлька решила сама заправить резец.
Грани получались бугристыми, режущая кромка истачивалась и, ломаясь, отлетала с наждачной пылью.
Возвращаться к станку с незаправленным резцом было стыдно: Цыганков ждал ее у «семерки».
Выручила Наташа. Она позвала мастера закрывать наряды.
«Молодец, Наташка…» — благодарно подумала Юлька и направилась к карусельному станку, где работал Куракин.
— Паша, милый, помоги, — протянула она ему резец, и в глазах ее была такая тревога, такая мольба, что Пашка, не сказав ни слова, пошел и заправил ей резец.
Юлька выточила конус клапана. Осталось только удалить с его поверхности последние сотые миллиметра. Раза два она легонько прикоснулась к вращающемуся конусу бархатным напильником, но вдруг ее охватила робость, и она выключила станок.
— Ну, чего ты? — тихо спросил Куракин, подходя к ней. — Запорола?
— Нет… Боюсь я, Паша.
Куракин взял из Юлькиных рук напильник.
Через пять минут инжекторный клапан был готов. Сияющий золотом, весомый, он лежал на раскрытых ладонях Юльки.
2
До обеденного перерыва оставалось четверть часа. Юлька сгребла со станка стружку, вытерла руки и направилась за Наташей.
Из открытой двери конторки доносились громкие голоса.
— Я этот наряд не подпишу! На паровозе всего две крейцкопфных втулки, а ты Чекмареву три подписал! — с возмущением говорила Наташа.
— Только попробуй! Человека ночью подняли!.. Аварийная работа!.. Межпоездной ремонт! — кричал в ответ Цыганков. — Зря ты, Березина, гнешь козыря, надо сначала выяснить!
— Правильно, выяснить, — поддакнул Цыганкову Пашка Куракин. Он тоже был тут.
— Пойми ты, — продолжал мастер. — Чекмарев почти выточил вторую втулку, а там раковина. Брак металла при литье. Пришлось делать еще одну, и получилось три, а не две.