Когда нам семнадцать
Шрифт:
— Лешка, смотри! — вдруг крикнул Игорь.
На сломанной ветке ракитника висел рваный голубой лоскут.
— Тонина косынка?
— Да, Тонина, — озираясь по сторонам, прошептал Игорь. — Тоня должна находиться здесь в лесу… Она бежала, ее кто-то преследовал.
Я выстрелил. Гремящий звук покатился к верховьям ручья, отозвался эхом, и вслед за ним прогремели ответные выстрелы. Это стрелял Максим Петрович.
День был на исходе, По небу пролегли малиновые полосы. Странными, почти неслышными шорохами наполнялся лес. Собравшись
— Тоня! Тоня!..
И вдруг в ответ на наш призыв — мой призыв — в ясном предвечернем воздухе раздался протяжный знакомый голос:
— Ребята, здесь я!
Мы бросились в чащу.
Глава двенадцатая
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Но как мы снова ни звали Тоню, нового ответа от нее не последовало.
— Стреляй же! — приставал ко мне Вовка.
Я показал ему на патронташ, где оставалось всего два патрона, заряженных пулями.
— Все равно стреляй, дай знать о нас!..
И когда мы прошли еще шагов сто и Вовка снова сказал, чтобы я дал выстрел, откуда-то сверху раздался испуганный голос:
— Что вы! Нельзя!
На вершине огромной ели сидела Тоня. Можно было понять нашу радость, когда мы увидели ее, но Тоня снова сказала:
— Тише… Медведи.
Мы молча переглянулись и стали карабкаться на деревья. Я — на Тонино, Вовка и Игорь — на ближайшую к ним березу. Добравшись до ветки, на которой, обняв ствол, сидела Тоня, я увидел внизу медведицу. Она бродила по прогалине, освещенной лучами заката, тыкаясь мордой в деревья, кусты. Рядом с ней бегал медвежонок.
— Медведицу кто-то ранил… — торопливо прошептала Тоня. — Я чуть не наткнулась на нее утром в малиннике, едва убежала и забралась вот сюда. Хорошо, что она не заметила меня…
— Почему же ты не кричала нам?
— Не могла: ведь медведица целый день пролежала в нескольких шагах от дерева…
У меня прошел мороз по коже. Допусти Тоня малейшую неосторожность, откликнись погромче на наши призывы, зашурши ветвями, и раненый зверь полез бы на дерево…
— На, поешь, — сунул я Тоне сбереженный кусочек хлеба. — А что случилось ночью? Куда ты делась?
— Тише, Леша!
— Ну и что, у нас ружья!
Тоня с жадностью ела хлеб. Лицо ее осунулось, глаза ввалились. Не спуская глаз с медведей, она начала потихоньку рассказывать:
— Помнишь, я сушила листки, после того как искупалась в Байкале. Для надежности я спрятала эти листки в мешок с продуктами, там был потайной кармашек. А мешка после пожара в палатке не оказалось… Ночью я вышла, стала его искать, нашла в кустах. Обрадовалась страшно… Вынула листки, только собралась идти в палатку, а кто-то с дерева прыг… Глаза зеленые, горят…
— Рысь?
— Откуда я знаю! Побежала не помня себя… А утром медведи.
— Скажи-ка, что это за листки, которые дороже
— Потом, Леша, потом… Смотри, тебе Максим Петрович знак подает.
Я посмотрел вниз. Учитель стоял за толстым кедром и, сложив ладони трубочкой, отрывисто давал указания мне и сидевшим на березе Вовке и Игорю:
— Стрелять только в крайнем случае… Если побежит на нас.
Я проверил заряд и приготовился. Время тянулось медленно. Медведица то исчезала в лесу, то снова выбегала на прогалину.
— Смотри, как шерсть вздыбилась, разъярилась!..
Тоня не договорила. Медведица вытянула морду, будто что-то учуяв, и стремглав бросилась в нашу сторону. Руки мои невольно дрогнули, я оттянул курок, с секунды на секунду ожидая зверя. Вот раздался треск валежника, из кустов выкатилась темная туша. Почти не целясь, я нажал спуск… Медведица стала на дыбы, покачнулась и, взревев, пошла на кедр, за которым стоял Максим Петрович.
— Стреляй! — крикнул учитель. — У меня осечка!
Но не успел я перезарядить бердану, как откуда-то со стороны грянул выстрел. Медведица опрокинулась на траву, замерла, а медвежонок, метнувшись к первому попавшемуся дереву, вскарабкался по нему вверх.
Я стал было слезать с дерева, но меня остановил властный окрик:
— Погоди-ка, паря!
Из кустов прихрамывая вышел приземистый бородач с ружьем на изготовку. Обойдя медведицу кругом, он, постояв немного, крикнул:
— Выходи все. Дых пропал…
Он склонился над тушей.
— Моих пули две, — спокойно и просто сказал охотник. — Одной подранил вчерась, когда с собакой она сцепилась.
Поднявшись на ноги, бородач метнул на нас быстрый, внимательный взгляд:
— Откель будете? Из Сибирска? — Он достал кисет с табаком и закурил самокрутку. — Городние, значит… А зачем в наши края?
Немолодое уже лицо незнакомца поросло темной щетиной. Глаза пытливо прощупывали каждого из нас. Густые, сходящиеся на переносице брови как бы довершали его сумрачный вид. Не дождавшись ответа, он сплюнул на недокуренную самокрутку, положил ее в карман ватника, поправил висевший за спиной мешок и молча подошел к невысокому кедру. Верхушка дерева шевелилась.
— Медвежонок! — вполголоса сказала Тоня.
— Вижу.
Бородач быстро и ловко взбирался на дерево. Он добрался до медвежонка, выбрал удобный момент и набросил на него мешок.
— Вот это работа, класс! — восхищенно выпалил Вовка.
Когда охотник спрыгнул с кедра, мы склонились над медвежонком. Высунув из мешка свою пушистую мордочку, он плаксиво скулил, показывая нежно-розовый язычок.
— Что, нравится? — прищурился незнакомец, видя, с каким интересом рассматриваем мы мишку, — Для городних, конечно, диковинка… Берите его себе, добыча общая! — неожиданно добавил он.
Мы обрадовались подарку.
— Эх ты, плакса! — ласково погладила медвежонка Тоня. — Вот чем тебя кормить?