Когда наша не попадала
Шрифт:
Бац! Подзатыльник был братским, то есть от него младший улетел далеко.
– Когда я пою Любавушке, то мне никто рядом не нужен, – назидательно ответил старший и, подумав, добавил: – А коли наши ещё и плясать начнут, то леса не хватит. Ведь нет нам удержу ни в чём, ни в любви, ни в песне.
– Кроме нас самих, – тяжелая рука атамана легла на плечо Рыся. – Так что, пане-братия, давайте делами заниматься.
– Дело у нас может быть одно, – устало возразил Непейвода. – Выбраться побыстрее из этих попаданий и вернуться домой.
– Не спеши, мой друг, – атаман был торжествен
– Я знаю, кто меня ждёт, – насупился козак. – Ждёт меня Украина, где в степи моя шашка лишней не будет.
– А ты и здесь не лишний, – подал голос сусанин. – Давайте пока волхва поспрошаем. И где мы, и что нас ждёт?
– В джунглях мы, на реке великой, – констатировал Иван, не сводя глаз с переломанного леса.
Ватажники недоверчиво осмотрелись, некоторые даже перегнулись через борт ладьи, чтобы быть полностью уверенными.
– Хм-м-м, – многозначительно кашлянул атаман.
– Ну не знаю я, как страна эта называется и как реку зовут! – взмолился волхв. – Людей здесь видимо-невидимо, и все на разных языках разговаривают. И звери разговаривают, и поют, и танцуют. А богов здесь ещё больше.
– И тоже танцуют? – уточнил Спесь Федорович.
– Ага, – обреченно ответил Иван.
– Пусть их, – отмахнулся Кудаглядов. – Река эта в океан впадает?
– А куда же ей деваться? – хором удивились сусанин и волхв.
– Вот и ладненько! – воскликнул атаман. – Значит, идём по течению, а по пути делаем, что должно, и пусть будет как будет!
После завтрака народ дружно занялся работой. Ведь если ты сам не найдёшь себе занятие, то тебя найдёт атаман. И это правильно. Когда человеку нечем занять руки и голову, то он начинает чудить. И пусть никогда не наступит время жестоких чудес.
Иван сидел на доске, которая висела на крепких (хотелось бы верить) веревках за бортом ладьи. Под ногами кипела вода, протестующе вспениваясь под носовым брусом ладьи. Время от времени отдельные волны подпрыгивали и хватали волхва за ноги. Одно хорошо, он заранее разулся, поэтому нахалки только омывали ступни и разочарованно плюхались обратно. Крепкий дуб лениво поддавался ножу, но четыре буквы уже были вырезаны. Сейчас волхв, стиснув зубы, резал букву «Р», а сверху сыпались советы, не всегда благопристойные. Из воды комментарии были не слышны, но рыбы подплывали часто, с любопытством высовываясь, и широко открывали рты. Иван подозревал, что они смеялись над его стараниями, но одно хорошо: если и смеялись, то беззвучно.
Тучи выпрыгнули на небо, как целая стая чёрных-чёрных кошек – на одну единственную мышку. Но, в отличие от кошек, они не передрались и сейчас катались по небу, гордо демонстрируя свои мускулы и время от времени взрыкивая от избытка сил. Но, кроме быстро затихших пернатых певцов, на всю эту котобанду никто внимания не обратил. По-прежнему монотонно стучали киянки под палубой, забивая слезившиеся швы бережно хранимым с родины мохом. Так же гневно распекал кого-то Лисовин, а сусанин гулким шепотом спорил с атаманом. Геллер и Непейвода рывком вытащили волхва на палубу, не дав закончить урок.
– Успеем ещё, – строго сказал Володимир.
Гроза выступила блистательно. Её, конечно, уже ждали, но всё равно первая блискавица и от души свирепое рычание грома были внезапными. Молнии летали над джунглями, сворачиваясь в клубки, расчеркивая небо в самых неожиданных местах и ослепляя всех наблюдателей. Гром не замолкал ни на миг и, в конце-то концов, слился в непрерывное урчание гигантского кота.
Но зрители были всё равно недовольны.
– Тю-ю-ю, – скептически протянул казак. – Я молчу за Украйну, но даже у Дыка было красивее. Вона глянь-ка, какая худющая молунка, даже смотреть стыдно.
– А не боишься, казаче, что тебя услышат?
– Кто, боги? Пусть слушают, критика всегда полезна! Ни, хлопцы, вы только пабачьте… Дерево они сломали, ха. Да на такое дерево даже наш Охламон лапу задирать не стал бы. Побоялся бы, что оно свалится. Но хватит об этих малышах, пусть развлекаются, а мы Молчуна послушаем. Рысь! Хватит мокнуть, иди к нам!
– А смотреть?
– Младшой поглядает. Заодно и порастёт, под дождем-то.
– Я и так большой! – недовольно воскликнул младший Рысёнок, но покорно остался на носу ладьи.
Молчун мрачно покосился на Непейвода, но откашлялся и заговорил:
– Тут меня спрашивали про того чудака в горах. Не был я раньше здесь, но когда зимовали на дальней заставе, то оставили нам купцы прихворнувшего охранника. Странный народ эти желтолицые, так вот просто кинули человека и дальше пошли. Но не в этом дело, того парня мы на ноги поставили. Воин он хороший, многому нас научил, лёгкий, конечно, но это дело наживное. Остался бы у нас – поправился бы. А так – как начнёт руками-ногами махать, ажно подойти страшно, но плюхи не держит. Улетает сразу и далеко. Звали его как-то непотребно, но человек хороший. Вот он и рассказывал нам про этих незамерзающих. Страшно это, друзья. Человек бросает всё и всех, становится равнодушным к делам земным, и всё ради чего? Ради блаженства в будущей жизни.
– Так, может быть, он богом становится?
– Нет. Тут всё гораздо сложнее, да и, на мой взгляд, противнее. Непрерывно произнося священный слог, он приближается к богу, но никогда им не станет. Всегда найдётся очередная ступенька, на которую он должен стать в следующей жизни, и всегда найдутся препятствия, которые столкнут его с этой лестницы. А препятствия называются жизнью. Эти немерзляки хуже слуг Чёрного! Те хоть живут и борются, а эти уходят в сторону, и ничто их не беспокоит. Позор!
– А что, с этим охранником случилось потом? – робко поинтересовался Иван.
– Ничего, – пожал плечами Молчун. – Весна пришла, попрощался он с нами честь по чести и пошёл домой. Счастливый он, ему было куда идти.
Молчание окутало ладью, сочувственное молчание. И тем неожиданней был дикий крик вперёдсмотрящего. Выскочив наружу из под навеса, люди смогли увидеть только чёрно-рыжую тень, панически удаляющуюся в джунгли.
– Ты пошто животину пугаешь? – возмутился старший, грозно замахиваясь полуочищенной рыбиной над головой брата.