Когда наша не попадала
Шрифт:
Гулкий звук ударившегося о дерево котла поставил многоточие в гимне стаи, и очень многим это не понравилось. Ощетинились сидящие на краю поляны молодые волки, но, увидев оскаленные клыки волчицы, моментально поджали хвосты. Лежащий у скалы зверь медленно поднял голову и взглянул на источник переполоха.
– Песню оборвали… О, темпера, о, морес… Кто будет говорить?
– Шерхан! – донесся чей-то визг из темноты, – Пусть скажет своё слово великий и сильный Шерхан!!!
– А где он?
– Он… Он сейчас
– А кто такой Шерхан? – негромко спросил волхв у матери-волчицы.
– Тигр, – нервно дернула ухом собеседница и подозрительно взглянула на Ивана. – Ты его видел? Он желтый, полосатый.
– Полосатый? – Геллер повернулся к Рысёнку. – Тот, в дожде, полосатый был?
– Не приглядывался, – наконец-то опустил свою ношу младший Рысь. – Он так быстро бежал и так громко визжал, что, кроме трещотки, я ничего и не увидел.
– Трещотка?! – совсем по-человечески ахнула волчица. – Ну, Лягушонок! Ну, Маугли, сейчас я тебя выпорю!
Последние слова она почти выкрикнула, и вся стая стала оборачиваться на неё. Человек у скалы вздрогнул и подвинулся поближе к вожаку. Плечи его начали вздрагивать, будто бы он плакал.
– Ах, он еще и смеется!! – рассвирепела хоть приёмная, но мать. Волки торопливо уступали ей дорогу, но она никого не замечала – хулигана нужно было наказать!
Но Маугли остался безнаказанным, Молчун с Лисовином что-то нашли в кустах и сейчас с радостью тащили длинную веревку, громко радуясь, что такая вервь очень в хозяйстве нужна. На громкое шипенье из зарослей внимания они не обращали. Внимание стаи опять отвлеклось, и почти никто не повернулся к Скале Совета, когда по традиции второй раз объявили о необходимости говорить. Волчица резко остановилась и с тревогой спросила:
– А вы зачем сюда Каа тащите?
– Какого-такого Каа? – недовольно спросил Лисовин. – Веревка это, вещь в нашем хозяйстве нужная, а у вас она всё равно без дела валяется!
– Угу, – подтвердил Молчун, резким рывком выдирая из ветвей свирепо шипящую голову, почему-то присоединенную к вожделенной верви. – Ой…
– Говорите, свободные волки! – напрасно взывал глашатай, старательно отворачивающийся от вожака.
– Я сча-а-ас скажу-у-у, – злобно прошипел Каа, поднимаясь над ошеломленными добытчиками. – А потом догоню, и ещ-щ-щё скажу… Слуш-ш-шайте меня, бандерло-о-оги…
– Как неловко-то вышло, – расстроился Лисовин. – Ну ладно, сейчас вернём на место…
Сноровисто ватажники свернули удава в колесо, аккуратно поместили голову в центр и быстро покатили его на прежнее лежбище. Густой кустарник скрыл подробности, но, судя по глухим ударам, дорогу они не выбирали. Тем временем, на краю поляны попытался встать чёрный медведь, но ему на плечо легла рука Михайлы:
– Ты сиди, пацан. Пусть сначала старшие слово скажут.
Зарычав, медведь всё-таки поднялся и недоумённо уставился в волосатую
– Что-то ты маленький, кормили, что ли плохо? Посиди пока здесь в холодочке, потом поговорим.
А Охламон, уже освоившись среди волков, старательно крался к тёмной груде меха, скромно лежащей под деревом. Груда шевельнулась, и сразу стало видно, что это лежит огромная атласно-чёрная пантера. Сверкнули янтарные глаза, пёс замер, нерешительно помахивая кончиком хвоста, и в этот момент из-под лапы пантеры выкатился пятнистый клубочек. Гордо задрав хвостик, он, с его точки зрения, стра-а-ашно запищал, защищая свою маму. От неожиданности Охламон плюхнулся на свой хвост и растерянно обернулся на Молчуна:
– Испугайся, – посоветовал тому хозяин, пряча улыбку в седые усы. – Малыш ведёт себя как мужчина, так что пугайся и убегай ко мне!
Пёс вернулся к человеку и замер возле ноги.
– А ты не боишься, что в следующий раз этому «защитнику» не попадётся тот, кто не оценит его храбрости, – негромко спросил Лисовин, нагибаясь, чтобы погладить щенка.
– В следующий раз ему мама поможет, – Молчун поклонился большой кошке, поощрительно вылизывающей своего сыночка, и та довольно уркнула в ответ.
– Акела промахнулся-я-я-я!!! – опять заверещал мелкий зверёк со сгорбленной спиной, боком-боком прыгающий к скале. – Новый вожак нужен стае!! Новы-ы-ый! Пусть им будет великий Ше-е-ерха-а-а…
От удара ногой мелочь несколько раз кувыркнулась в воздухе и с треском исчезла в кустарнике. А атаман брезгливо вытер ногу об траву и неторопливым шагом пошёл к камню. Иван шёл чуть позади, за правым плечом, и старался увидеть глаза тех зверей, что, глухо ворчали, но, тем не менее, уступали дорогу. Шаг Спеся Федоровича был нетороплив, но тяжеловесен, как оползень на крутом речном берегу. Так не спеша они дошли до скалы. Атаман поднялся на вершину и, строго оглядев всех, негромко сказал:
– Шерхан сейчас бежит, теряя голову от собственного страха. И будет он бежать долго, пока случайность не освободит его хвост. Он глупый трус, потому что не решается обернуться и посмотреть в глаза преследователю. Такой вожак не нужен стае, потому что ради собственной шкуры он предаст любого.
– Но вожак не поймал дичь! Он должен уйти!!
– Кто это сказал? – сурово наклонился над краем скалы Кудаглядов.
– Я! – из настороженно смотрящей вверх стаи выскочил вперёд зрелый зверь. – Таков закон!
– А ты готов стать впереди стаи?
– Нет, – волк вздрогнул и поджал хвост. – Я еще слишком молод.
– Кто готов?
Молчание разлилось над волчьей стаей, каждый зверь потупил голову, взвешивая свои амбиции и возможности на самых точных весах, весах своей совести. Жить стаей, жить ради стаи, забыв о себе, и ради чего? Чтобы потом покорно ждать, когда тебе порвут горло те, кого ты воспитал?
– Таков закон, – тявкнул кто-то из глубины мрачной серой тучи, разлегшейся на поляне.