Когда настанет время возмездия
Шрифт:
И он не ждёт, менжеваться точно не в его духе, первый провод уже через полсекунды разорван надвое. Но кое-что идёт не по плану, дверь дёргается и…
… начинает движение.
Вот только не открывается, а закрывается.
Твою мать.
На следующее решение он тратит меньше миллисекунды.
Миг и провод в его руках разорван.
Дверь останавливается, пространство погружается в красный свет, взвывает сирена.
“Нарушена система безопасности”.
Алек снова не ждёт, чтобы узнать, что это значит. Он рвёт на всякий случай третий провод, а потом прикладывается
И.
Она.
Движется.
В теле Алека поднимается какое-то лихорадочное будораженье. Он сам не верит, что у него получилось, но подхватывая Лену на руки, он знает только одно — ещё ничего не закончится.
Пару секунд, и он уже добирается до первого люка, вой сирены сопровождает его весь путь, и немного сбивает мысли, когда он раздумывает, как лучше ему поднятся вверх. Он аккуратно прислоняет её к своему боку, пытаясь использовать вторую руку только в самой крайней необходимости. Первоочередно нужно выбраться отсюда. Алек действует чисто на автомате, ни в коем случае не позволяя задумываться о состоянии Лены. Он не прислушивается дышит ли она, бьётся ли её сердце. Просто двигается вперёд, проносясь по погруженным в красный цвет коридорам. Ещё немного, и вот он уже отыскивает глазами Марко, но и одновременно в этот момент что-то надламывается в нём.
Взгляд Марко.
Он несётся к нему, а Алек уже понимает, в чём дело.
— Не вздумай даже этого произносить, — угрожает он, прожигая взглядом по очереди то до ужаса мрачного Марко, то едва двигающегося к ним Елая.
Без пули. Живого.
Он жив, а Лена…
Нет-нет-нет.
Алек упёрто качает головой, всё ещё глядя на друга чертовски уничтожающим взглядом.
— Ник уже в пути, он будет…
— Дьявол! — кричит на него Алек, не давая Марко договорить, уже не способный себя контролировать.
Он иссяк. Он так долго держался невозмутимым, а всё для чего?
Он ведь смог, смог вытащить её оттуда.
Удивительно, но кажется до этого момента Алек даже не знал, как это, когда подкашиваются ноги. Он отшатывается назад не в силах справиться с этим невероятно сильным чувством опустошения. Алек оседает прямо с Леной на землю, отчаянно отыскивая взглядом хоть одного поблизости охотника, возможно кого-то из персонала, да хоть кого…
Внутри растёт огромная дыра. А ещё он боится, боится опускать взгляд вниз. Боится слушать её сердцебиение, видеть её такой бледной. Мертвенно бледной.
— Алек, — заговаривает Марко, протягивая руки, а он точно взрывается.
Рычит на него в ответ так, словно тот пытается сделать что-то плохое. Но Марко не пугается, при том ещё и остаётся крайне спокойным, хотя его глаза слишком печальные, чтобы не понимать, что происходит.
— Давай помогу, — продолжает Марко, но Алек лишь сильнее прижимает Лену к себе. — Алек, отпусти, её надо положить, чтобы…
— Чтобы что?
— Мы должны проверить…
Но Алек только вновь и вновь качает головой. Он не знает, на что говорит нет, но думать об этом точно не хочет. Он вообще ничего не хочет, кроме одного — чтобы Лена открыла глаза. Но что-то всё таки берёт над ним вверх. Ему действительно
Медленно, словно непередаваемо хрупкую драгоценность Алек укладывает её на землю, вот только проверить… нет, он резко отшатывается назад. Встаёт на ноги и отчаянно начинает отыскивать глазами Николу. Она жива и точка. Она жива…
— Алек…
— Нет! — тут же отбивает он, даже не разбираясь, кто его зовёт.
Однако он всё видит по Елаю, который ещё мгновение назад сидел возле неё. Его взгляд, который встречает Алек, в этот момент забирает его жизнь.
Мир перестаёт существовать.
Елай
Не дышит. Сердце её не стучит.
Несколько секунд Елай сидит в сокрушении, не способный переварить эту мысль.
Марко отходит на шаг назад, ему даже не потребовалось проверять, он всё понял, ещё до того, как Алек опустил её тело на землю.
Дьявол, Алек… он встречается с ним всего одним коротким взглядом, которого достаточно им обоим, чтобы наконец признать правду.
Он потерял и её?
Нет-нет-нет, ни черта подобного.
Елай со стуком ударяется головой об асфальт и закрывает глаза. Стоит звенящая тишина. Никто не говорит, на Алека он даже не может смотреть. Потому что кто-кто, а Елай сдаваться точно не собирается, а если тот заподозрит, что он задумал…
Нихрена это ещё не конец.
Только не для того, у кого нет ни рамок, ни границ.
Медленно-медленно он выдыхает, пытаясь прогнать лишние мысли, что его затея слишком безумна.
А ещё безуспешна.
Ни.
К.
Че.
Му.
Он справится.
Один большой вдох, два-три.
Медленный выдох. Прислушивается к мельчайшим звукам, пытаясь изолировать микроскопические движения Алека и Марко.
Пять-семь.
Он резко поворачивается, отталкивая Марко, на удивление слишком быстро сообразившего, что происходит.
Но уже поздно.
Девять-десять.
Занос руки. Удар.
Алек даже не успевает, отреагировав, выдвинуться вперёд. Сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить Елая. Только замершие распахнутые глаза, видящие всё до мельчайших деталей. Как когти касаются кожи, вонзаются в неё, разрывая. Множество брызг крови, летящих в разные стороны.
Тело Лены, выгибающееся дугой от удара…
Двенадцать-тринадцать, Елай с глубоким вздохом откидывается назад, тут же падая на спину. Его рука в крови, в пальцах зажата пуля. Он справился, но не готов смотреть на оставленные после его варварский действий последствия.
Алек же почти готов уже свернуть ему шею, но тут раздаётся вздох, кашель и…
Перед глазами Алека всё меркнет, они не видят ничего, кроме вздымающейся груди Лены.
Тишина.
Никто не двигается, не дышит.
А затем:
— Надеюсь, теперь я точно буду желанным гостем за праздничным столом, — слабо усмехаясь, бормочет Елай, прямо перед тем, как окончательно провалится в забытие.
Эпилог