Когда наступает полночь
Шрифт:
Пенн садиться не стал.
– Я хотел бы извиниться, что заставил вас так долго ждать. Приехать раньше я просто не мог.
– Не будете ли вы так добры изложить причину, из-за которой собрали нас в столь поздний час?
– начал Коновер.
– У всех у нас есть семьи.
– У меня тоже, - ответил Пени.
– Вчера я был настолько глуп, что позволил копаться в моей частной жизни. Сегодня я хочу, чтобы вы все знали, что прямо отсюда я отправлюсь в полицию, то есть сделаю наконец то, что надо было сделать с
Все обеспокоенно зашевелились. Коновер умиротворенно проворковал:
– Ну-ну, Джим, я понимаю, в каком напряжении вы находитесь, но зачем же входить в такой раж? Мы обязаны блюсти интересы фирмы.
– Блюдя эти интересы, я позволил запятнать свое имя и ежесекундно рискую жизнью. Сегодня вечером я чудом остался в живых, но была убита одна женщина. Этого можно было избежать, если бы мы поступили как разумные люди, а не как стадо испуганных баранов.
Ему показалось, что на некоторых лицах он читает одобрение, но Коновер резко возразил:
– Власть - это прежде всего чувство ответственности. Руководители нашего ранга не имеют права действовать исключительно в собственных интересах. Мы все вынуждены нести этот крест.
Пенн наклонился к нему:
– "Вулкан" может требовать от меня одного - честно трудиться и честно жить. Все остальное - мое личное дело.
– Он быстро пересек кабинет и остановился перед Коновером.
– А теперь я хотел бы, чтобы вы вернули мою частную корреспонденцию.
– Должен ли я понять вас так, что вы отказываетесь от должности?
– После того как мое имя будет очищено от подозрений, вы получите от меня официальное заявление.
– Пенн перевел дыхание.
– Если только вы не намерены кое-что переменить у себя.
– Переменить? Что именно?
– спросил Коновер и сузил глаза.
– Отношение к нам и к тому, что мы делаем, восстановить доверие. Все началось с подслушанного телефонного разговора. Меня не интересует, насколько такая практика распространена, я знаю только одно - этому нет оправдания. Если мне не доверяют, пусть увольняют. Но шпионить за собой я не позволю.
Коновер возразил:
– Но мы вынуждены обеспечивать секретность.
– Обеспечивать секретность - пожалуйста.
Подозревать всех и вся - нет! Пока вы подслушиваете наши рабочие телефоны. А что у вас на очереди? Установка микрофонов в наших ванных и телекамер в наших спальнях? Потом вам понадобятся исчерпывающие досье на наших жен и детей? Я не могу работать, когда кто-то за мной шпионит. И уверен, что не может ни один уважающий себя человек.
– Он взглянул на Коновера и обвел взглядом всех остальных.
– Виноваты мы все, и я так же, как и вы. Мы с самого начала должны были сказать свое слово. И вот сегодня я сказал его.
Все молчали, когда Пенн закончил.
– Я никогда не говорил, что каждый из вас не может иметь своего мнения. Однако...
–
Его перебил Вудро, ведущий инженер:
– Я думаю, настал момент, когда я могу кое о чем вам рассказать. Мне предложили работу на одном из заводов к северу отсюда. Возможно, для вас это уже не новость, поскольку у нас тайное быстро становится явным, и еще - поскольку я согласен с Джимом, то...
– Подождите, - сказал Коновер, - я не вижу связи...
– Я тоже присоединяюсь к Джиму и Вуди, - перебил его начальник отдела снабжения.
– Их настроение полностью совпадает с моими желаниями. Особенно в том, где они говорили о восстановлении доверия.
Послышался еще один голос:
– Я хотел воздержаться, но, если уж на то пошло, и мне хотелось бы кое-что предложить.
Коновер замахал руками, призывая к молчанию.
– Это что, господа, бунт?
– Он выдавил из себя смешок и быстро оглядел всех присутствующих, надеясь увидеть на их лицах поддержку.
Шоли с бесстрастным видом заполнил паузу:
– Мистер Коновер, я с вами от начала до конца. Я всегда выступал за расширение своего отдела. Мы могли бы увеличить штат, установить круглосуточное наблюдение за руководящим составом и их семьями.
Поднялся невообразимый шум. Справиться с ним Коновер не мог, заставить себя слушать тоже, поэтому он встал и забарабанил по столу.
– Призываю всех к порядку!
– гневно закричал он.
– В конце концов, чего вы требуете?
– Джим все объяснил, - заявил Вудро.
– Служба безопасности должна перестроиться, а поскольку вопрос это серьезный, я предлагаю перенести его обсуждение в кабинет этажом выше, пойти прямо к Старику.
– Не надо действовать опрометчиво, - хрипло проговорил Коновер.
– Я всегда говорил, что мы в одной упряжке. И куда тянет большинство...
Пенн не стал больше слушать. Он взял со стола три письма и без помех выскользнул из кабинета. Присутствовать при капитуляции Коновера он не мог, да и не хотел.
Подходя к стоянке автомашин руководящего персонала, он услышал позади себя тихий гудок. Рядом с ним затормозил автомобиль. За рулем сидел незнакомый плотный мужчина и пристально смотрел на Пенна.
– Мистер Пенн? Меня зовут Мортон. Доктор Мортон. С вашей женой произошел несчастный случай. Она хочет вас видеть.
– С Бев несчастье? Где она?
– В муниципальной больнице, - незнакомец открыл переднюю дверцу. Садитесь, я отвезу вас.
– Так вы доктор, вот оно как, - пробормотал Пенн и, странно улыбнувшись, сел на переднее сиденье. Машина рванула с места.
Они миновали высокий забор из колючей проволоки, отгораживающей морскую базу, и свернули на юг. Незнакомец держал руль одной рукой, другую прятал в складках пальто. Они не обменялись ни словом с тех пор, как отъехали от стоянки.