Когда наступит прошлый год

Дик Филип Киндред

– Если вы хирург-трансплантолог, то почему не находитесь на одном из военных спутников или в госпитале на фронте? – спросила Патриция, доставая чашки из шкафчика, висящего над раковиной.

Доктор почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

– Не знаю, – признался он.

– Ведь сейчас идет война. – Стоя к нему спиной, она добавила: – Парня, с которым я гуляла, ранили, когда бомба ригов попала в его крейсер. Он все еще лежит в госпитале на базе.

– Что я могу сказать? Лишь то, что,

возможно, вы затронули самое больное место в моей жизни. Почему в ней нет никакого смысла, хотя должен быть?

– А кого вы в этом обвиняете? Всех остальных?

– По крайней мере, тогда, когда я этим занимался, мне казалось, что поддержание жизни Джино Молинари – хоть какой-то мой вклад в общее дело.

Впрочем, как бы там ни было, но Эрик состоял при Джино не столь уж долго, к тому же получил эту работу благодаря Вирджилу Эккерману, а не собственным усилиям.

– Мне просто интересно, – пояснила Патриция. – Я подумала, что хороший хирург-трансплантолог предпочел бы отправиться на фронт, где его ждет настоящая работа.

Она налила кофе в две пластиковые чашки.

– Да, вы вполне могли так подумать, – согласился Эрик и внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным.

Девушке было девятнадцать лет, вдвое меньше, чем ему, а она уже куда лучше понимала, что правильно и как следует поступать. Наверняка Пэт уже спланировала каждый, даже самый мельчайший шаг в собственной карьере.

– Хотите, чтобы я ушел? – спросил он. – Если так – скажите.

– Вы же только что пришли. Естественно, мне вовсе не хочется, чтобы вы уходили. Мистер Молинари не послал бы вас ко мне просто так. – Она критически разглядывала его, сидя по другую сторону стола. – Я двоюродная сестра Мэри Рейнеке, знаете?

– Да, – кивнул Эрик.

«Ты тоже крепкий орешек», – подумал он.

– Пэт, поверьте мне на слово. Сегодня я совершил нечто такое, что повлияет на судьбу каждого из нас, хотя оно никак не связано с медициной. Верите? Если да, то это хороший повод для дальнейшего разговора.

– Как скажете, – ответила она с беззаботностью подростка.

– Вы смотрели сегодня по телевидению выступление Молинари?

– Видела недавно. Мне показалось, что он как будто стал сильнее.

«Да, – подумал Эрик. – Верно сказано».

– Это хорошо, что он возвращается в прежнюю форму. Но должна признаться, что вся эта его политическая болтовня – ну, вы сами знаете, лихорадочная речь, горящие глаза – для меня чересчур монотонна. Вместо того чтобы его слушать, я включила запись. – Она оперлась подбородком на руки. – И знаете что? Мне было чертовски скучно.

В гостиной зазвонил видеофон.

– Прошу прощения. – Патриция Гэрри встала и выбежала из кухни.

Эрик сидел молча, не думая ни о чем особенном, лишь ощущая прежнюю усталость.

Вскоре Пэт вернулась.

–

Это вас. Просят доктора Эрика Свитсента. Это ведь вы, верно?

– Кто звонит? – Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя странный холодок внутри.

– Из Белого дома в Шайенне.

Он подошел к аппарату.

– Алло, Свитсент слушает.

– Одну минуту.

Экран опустел, потом на нем появился Джино Молинари.

– Увы, доктор, того рига прикончили, – начал он.

– Боже мой!

– Когда мы добрались до места, то нашли там только огромного изуродованного дохлого жука. Кто-то, наверное, видел, как вы входили в отель. Жаль, что вы сразу не забрали его с собой в корпорацию.

– Сейчас бы я так и поступил.

– Послушайте, – мягко продолжал Моль. – Я позвонил, чтобы сообщить вам об этом, но не стоит слишком переживать. Эти лилистарцы – профессионалы. Подобное могло случиться с кем угодно. – Он приблизил лицо к экрану. – Это не столь важно. Есть еще три или четыре способа установить контакт с ригами. В данный момент мы думаем, как лучше это сделать.

– Разве можно говорить о таких вещах по видеофону?

– Френекси со своей свитой только что улетел на Лилистар, причем страшно спешил. Можете мне поверить, Свитсент, они обо всем знают. Поэтому действовать придется молниеносно. В течение двух часов мы должны добраться до правительственной радиостанции ригов. Переговоры пройдут на открытой волне. Лилистар будет все слышать. – Он посмотрел на часы. – Мне пора заканчивать. Будем держать связь.

Экран потемнел. Молинари, вечно занятый и куда-то спешащий, приступил к выполнению очередной задачи. Времени на пустые разговоры у него просто не было.

Неожиданно экран снова засветился, и на нем опять появилось лицо Генсека.

– Помните, доктор, вы сделали свое дело, вынудили их исполнить мое завещание, тот десятистраничный документ, который они передавали из рук в руки при вашем появлении. Если бы не вы, меня бы здесь не было. Я это уже говорил и не хочу, чтобы вы об этом забыли. У меня нет времени постоянно это повторять. – Он улыбнулся.

Экран снова опустел и на этот раз остался темным.

«Однако неудача остается неудачей», – подумал Эрик, вернулся в кухню Пэт Гэрри и сел перед своей чашкой кофе.

Оба молчали.

«А ведь я все испортил, – понял доктор. – У лилистарцев будет намного больше времени, чтобы нас окружить, прибыть на Землю во всеоружии. Миллионы трупов, возможно, многие годы оккупации – вот какую цену мы за это заплатим. И все из-за того, что мне показалось, будто лучше всего оставить Дег Даль Иля в номере отеля, вместо того чтобы забрать его с собой прямо в корпорацию. Но там у лилистарцев тоже есть по крайней мере один агент. Они могли бы прикончить рига. И что теперь?»