Когда наступит рассвет
Шрифт:
В этой толпе он заметил Миллер, которая активно двигалась в такт музыки, несмотря на ноющую боль в области плеча. Почему-то Томас улыбнулся уголками губ. Но улыбка сразу же сникла, когда он вспомнил про свое обещание.
Через полчаса концерт закончился. Толпа людей вмиг очутилась на улице. Среди незнакомых Уилсону людей он стал искать рыжую макушку, но попытки были тщетны. Людей было так много, что все они образовывали огромное пятно в сумерках. И для того чтобы это пятно рассеялось, нужно время. Томас стал нервничать
«А вдруг «L» уже побывал здесь и Эбби сейчас в его грязных лапах? Нет, с ней же Бетти, вроде бы все должно быть в порядке».
Когда же послышался звонкий смех, Томас расслабился, так как сразу узнал, кому он принадлежит.
— До встречи, Бетти, — крепко обняв подругу, пролепетала Эбби.
Они обменялись прощальными жестами, и вот одна из них направлялась к машине, где ее ждал отец, а вторая — к Уилсону.
Между ними повисло неловкое молчание. Наверное, этот танец принес обоим много неловкости, но Томас преодолел ее.
— Ну как тебе концерт?
— Все было просто потрясающе. Знаете, я никогда так не веселилась, особенно в последние полтора месяца, которые я прожила ежедневными проблемами. Мне действительно это было нужно. Спасибо, что пошли со мной, — Эбби робко улыбнулась, а на ее щеках появился алый румянец.
— Все в порядке. Мне самому нужно было развеяться. Признаться, я не думал, что проведу хорошо время. Мне не очень нравится такой вид музыки, но это выступление было очень даже ничего, — поддержал беседу Томас. — И да, давай все же будем обращаться друг к другу на «ты». Я не настолько старше тебя.
Миллер одобрительно кивнула головой.
Оставшуюся часть пути пара шла молча, витая в своих мыслях. Эбби возобновляла в своей памяти приятные моменты с концерта, уделяя особое внимание танцу с Томасом. Ей действительно еще никогда не было так хорошо и легко. Казалось, в этот вечер она позабыла обо всех своих проблемах и жила обычной подростковой жизнью. Но этот прекрасный вечер отправится в «папку» с воспоминаниями, а завтра наступит новый день, полный проблем и загадок. Возможно, после этого вечера что-то изменится, а, возможно, и останется на своих местах.
Никто не знает, что преподнесет нам завтра судьба. Может, это будет что-то приятное, от чего мурашки забегают по коже, а внутри вспыхнет какое-то чувство радости и наслаждения. А, может быть, завтра не будет подарков судьбы. И ты окунешься в мир разочарований. Последнее нравилось Эбби меньше всего, но, как известно, выбирать не приходится.
Подойдя в подъезду, Миллер остановилась, наслаждаясь ночным звездным небом.
— Красиво, правда? — спросил Уилсон, став рядом с Миллер.
— Ага, — вымолвила Эбби, устремив взгляд в небо.
— Оно такое же загадочное, как и «L». Еще никому не удавалось раскрыть тайны небосвода. Наверное, потому, что оно само этого не хочет и предпочитает оставаться таким
— Кстати, а вот и Нэйтен, — переведя взгляд на идущего парня, сказала Эбби.
— Стоп, то есть все это время он находился непонятно где? — удивленно спросил Томас.
— У него была встреча, ему тоже нужно было расслабиться, — защищала друга Миллер.
— Ладно, главное, что все живы и здоровы.
Дождавшись Фостера, все поднялись в квартиру Уилсона. Все это время на лице Нэйтена сверкала улыбка, и Эбби не терпелось узнать причину его хорошего настроения. Надо отметить, что она была сама в хорошем настроении и была не прочь поделиться всеми новостями со своим другом.
Заняв комнату, в которой им было дозволено переночевать, делиться впечатлениями от проведенного вечера в компании Стюарта начал Нэйт, который поминутно потирал ладошки и часто дышал, не желая упустить хотя бы одну вещь из своего рассказа.
Да, он был счастлив!
Миллер была рада за Фостера. Она рада, что у него появился друг (как же это ошибочно!), счастлива, что Нэйтен смог хоть как-то отвлечься. Но больше она рада была за себя, как бы это эгоистично ни звучало. Она тысячу раз прокручивала в голове танец с Томасом.
Тогда она что-то почувствовала, от чего бабочки летали в ее животе. Эбби вспоминала каждое его неловкое прикосновение, его тяжелое дыхание. И от этих воспоминаний радость била в груди. Наверное, это было самое лучшее чувство из всех, которые она когда-либо испытывала. Спокойствие, бесстрашие, радость, улыбка — все это Эбби испытала в тот момент.
Целую ночь Миллер думала об этом концерте. Она не понимала, с каких пор начинает так много думать о Томасе, но не готова была расстаться с мыслями о нем.
«Интересно, а он думает также обо мне? Лежит ли он в своей постели с мыслями обо мне?»
Пожалуй, да.
Он все еще борется с самим собой. Он устал, но борется. Он не может допустить такой ошибки. Да, он слишком правилен. Да, он так воспитан. Да, он не позволит себе мимолетную слабость, есть ведь девушки постарше, правда?
Но вопрос в другом: интересуют ли его другие? Томас снаружи сказал бы нет, но его внутренняя сторона всегда будет отрицать этот ответ, чтобы ни случилось.
Как говорил Леви, иногда мы бессильны перед судьбой, желаниями или порывами, и это мучительно, часто непереносимо. Такое чувство будет преследовать нас всю жизнь, иногда забываясь, а иногда превращаясь в наваждение. Искусство жить во многом зависит от нашей способности превозмогать собственное бессилие. Это трудно, потому что бессилие часто порождает страх. Оно сводит на нет наши силы, разум, здравый смысл и открывает дорогу слабости…