Когда небеса молчат
Шрифт:
Просидев так целую неделю, подобно стервятникам, терпеливо выжидающим, когда умирающий испустит дух, они, наконец, заговорили.
Елифаз сказал: «Твой грех навлек на тебя гнев Божий».
Вилдад сказал: «Господь не ошибается. Он знает твой грех, даже если ты о нем не ведаешь».
Софар сказал: «Кто ты такой, чтобы сомневаться в путях Божиих? Ты страдаешь за свои грехи».
Вот так дружеское утешение! Вот так понимание!
Они, конечно же, во всем винили Иова. Они вынуждены были так поступить, у них не было иного выхода. Обладая довольно узким мышлением, правоверность они ценили выше истины. Споря с Иовом, они боролись за собственные религиозные представления. Их «страх Господень» и «непорочность путей» подверглись опасности. Страдающий Иов, терпящий муки праведник, сотрясал основы
50
Humphreys, op. cit, p. 105.
Мы так отчаянно стремимся во что бы то ни стало сберечь свои теологические представления и взгляды, что готовы приложить немало усилий, чтобы отыскать те ошибки и недочеты, которые обрушили на Иова столько горя. И нам не важно, что в этой книге трижды — один раз автором и дважды самим Богом — Иов был назван человеком праведным и непорочным.
Не обращая ни малейшего внимания на слова Господни, сказанные Им, что Иов страдает «безвинно» (достаточно резкое, кстати, заявление для воинствующих ревнителей веры), многие хватаются за вопль Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне» (3:25). «Ага, радостно восклицают эти современные приятели Иова, вот причина — страх! Если бы Иов не боялся всех этих ужасов, с ним бы ничего не случилось!».
Не говоря уже о том, что Библия в принципе не принимает подобных объяснений, этот вывод наводит страх и на нас — страх того, что в какой–нибудь едва уловимый момент неосторожное слово или случайная мысль обрекут нас на трагические несчастья. Скажите, какой родитель хотя бы раз в жизни, на краткий миг не испытывал страха за своего ребенка, что тот может погибнуть или заболеть?
Эта доктрина — чистой воды суеверие, которое делает нас ближе к дьяволу, чем к Богу.
Господь же утверждает, что Иов страдает «безвинно», то есть без всяких видимых причин. Конечно, у Бога были Свои причины, но за самим Иовом не было вины.
Те же, кто пытается это отрицать, ничуть не лучше трех хваленых друзей Иова, которые пришли утешить его, а сами принялись осуждать и критиковать и которых Господь потом упрекнул за это. Как написал один умный человек:
Человеческое понимание ограничено и весьма субъективно, и толкователи книги Иова должны об этом помнить. События трагичны не для тех, кто не может принять вопросов без ответов или ответов в виде вопросов, и не для тех, кто вообще не задает никаких вопросов. ЛЕГКИЕ ОТВЕТЫ НЕ ДАЮТ ИОВУ ТОГО ПОНИМАНИЯ И СОЧУВСТВИЯ, КОИХ ТРЕБУЮТ ЕГО СТРАДАНИЯ И НЕПОРОЧНОСТЬ. [51]
51
Ibid., emphasis added, p. 115.
С городского совета на городскую помойку
Иов прошел долгий путь. Долгий путь из времен, когда оц был в чести, когда вокруг пего толпились друзья, которые льстили ему, искали совета и слушали его речи. Долгий путь из времен, полных теплоты и понимания со стороны жены и любви со стороны преданных и ласковых детей. Когда–то его окружали многочисленные приятели и любящие родственники, которые поддерживали его.
Теперь он остался один. Но, потеряв все, что имел, он по–прежнему отказывается лишиться последнего — своей непорочности.
А страдания его все сильнее. Сначала они были трагичны, бессмысленны, необъяснимы. Подобно Иосифу К., герою романа Франца Кафки «Процесс», Иов был арестован, осужден и приговорен, даже не зная, в чем его обвиняют.
А тут еще одна беда: он встречает непонимание со стороны друзей, которые отворачиваются от него. Послушайте, как
К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержителю.
Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи,
Которые черны от льда и в которых скрывается снег. Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих…
Но остаются пристыженными в своей надежде; приходят туда и от стыда краснеют.
Так и вы теперь ничто: увидели страшное и испугались.
Отчуждение
Любые страдания, как правило, отчуждают людей друг от друга — неважно, нравственные ли это страдания или физические, ребенок ли это, сбившийся с пути, рассыпающийся брак или разоряющееся предприятие. Вы живете в мире звуков, цветов и человеческих интересов. О вас судят но вашему положению, вашему состоянию, которые определяют каждый миг вашего существования. Они отбрасывают тень на каждое мгновение вашей повседневной жизни. Синтия Свидолл обобщила свою пятнадцатилетнюю борьбу с депрессией в следующих словах: «Депрессия… черпая, как тысячи безлунных ночей на затерянном в лесах болоте. Одиночество, которое невозможно описать. Смятение и непонимание Бога. Разочарование в жизни и во всем происходящем. Ощущение покинутости и собственной ничтожности. Отсутствие любви. Пронзительная, нестерпимая боль». [52]
52
Cynthia Swindoll quoted in Don Baker, Depression: Finding Hope & Meaning in Life's Darkest Shadow (Portland, Or: Multnomah Press, 1983), p. 5.
Иногда отчуждение появляется потому, что Господь входит в нашу жизнь необычным, совершенно неожиданным, нетрадиционным способом. Столь необычным и столь нетрадиционным, что окружающие видят в нем лишь кару Господнюю, наказание Божие. Вычислив со временем схему, по которой чаще всего действует Бог, когда эта схема вдруг не срабатывает в жизни какого–нибудь человека, люди делают только один вывод, ибо все они обладатели узкого мышления.
Подобно друзьям Иова, для того чтобы оправдать собственные взгляды, мы готовы усомниться в непорочности страдальца.
Итак, Иов оказался на куче пепла, сделался изгоем.
Одиночество
Отчуждение ведет к одиночеству. Джозеф Конрад сказал, что люди должны страдать, как снят, сами по себе. Поскольку эти три товарища не понимают несчастий Иова, их присутствие только обостряет его одиночество. Всем известно, что одиночество — это самое тяжкое испытание для человека, и именно оно причинят страждущему больше всего боли. [53] Женщина, чей муж погиб в авиакатастрофе, приходит в воскресенье в церковь. Она находится в самой гуще поющих, славящих Бога радостных людей — и она одинока. Всеобщая радость только усугубляет чувство невозвратимой утраты, гнездящееся в ее душе, только подчеркивает ее одиночество. Она не придет на вечернюю службу, потому что ей неприятно это единение, ей невыносимо видеть эти ликующие лица. Она вполне могла бы стать автором сорок первого псалма:
53
Maes, op. cit. p. 20.
Вспоминая об этом, изливаю душу мою, потому что я ходил в многолюдстве, вступал с ними в дом Божий со гласом радости и славословия празднующего сонма,
Но самое ужасное ощущение одиночества возникает не оттого, что вы чувствуете себя отверженным семьей, друзьями или обществом, а оттого, что вы чувствуете себя отвергнутым Богом. Именно об этом подумал сейчас Иов, именно это чувство ощутил. А это, в свою очередь, приводит к озлоблению.