Когда-нибудь потом

Харрисон Ким

— Ты ударила его! — сказал Квен, явно шокировано.

— Он ударил меня, — ответила я, затем кинула остальную часть заклинания в Ку’Сокса.

Демон отразил его поспешным хлопком. Я знала, что так и будет, но, по крайней мере, он перестал смеяться. Трент лежал без сознания. Это долго не продлится, и я встала на ноги, все болело, я была уставшей и разозленной.

«Беги» — сказал Трент. Это казалось неплохой идеей. Если Бис смог вырвать нас из лей-линии, тогда он сможет перенести нас, как и детей.

— Рэйчел? — сказал Бис, выглядя испуганным, когда он

приземлился рядом со мной на катающийся стул. — У него остался только этот ребенок.

— Я возьму его, — сказала я, вставая и одергивая рубашку. — Забери Квена и Трента отсюда. Поймай меня, когда я прыгну. — Если Трента здесь не будет, тогда он не может попытаться убить Ку’Сокса, используя меня.

— Нет! — сказал Квен, стараясь защититься рукой от Биса, но затем они ушли.

Я сделала глубокий вдох, радуясь, что Квен был в безопасности. Если Бис не вернется за Трентом или мной, то я умерла бы счастливой. Рэй не будет расти без отца.

— Отдай мне этого ребенка, — сказала я, дрожа, когда выпрямилась, и Ку’Сокс взял его за мизинец, ребенок молчал, очарованный сонным проклятием.

— Один шаг ближе, и я сжимаю, — сказал он, улыбаясь, глядя на спящего младенца.

Я замерла, когда Трент зашевелился позади него.

— Ты хочешь меня, а не его.

Ку’Сокс поднял бровь.

— Предлагаешь занять его место? Но ты уже моя. Придет утро, я буду умолять коллектив пощадить тебя. И они отдадут тебя мне, потому что иначе я убью их всех, и они это знают.

— Если я не убью тебя первой. — Может быть, идея Трента имела право на существование.

Появился Бис прямо на голове Трента, и я дернулась.

— Ты еще пожалеешь об этом, маленькая крыса! — закричал Ку’Сокс, и я окружила их «пузырем», когда Бис выскочил вместе с Трентом. Ку’Сокс магически перелетел в детскую, пустую и тихую. — Хватит! — закричал Ку’Сокс, бросая ребенка, словно тот был мусором.

— Нет! — я бросилась вперед, раскинув руки, когда ребенок закричал от страха. Я ударилась об пол, глаза закрыты от отдачи, руки вытянуты вперед. Мои руки были пустыми. Ужасный удар эхом прошел сквозь меня, и я свернулась от душевной боли. Я прыгнула недостаточно далеко. Я пропустила. Зная, что я найду, я открыла глаза, и слезы ослепили меня, когда я, молча, взяла тельце обмякшего ребенка и встала, колени тряслись от гнева.

— Ты будешь хорошо вести себя, Рэйчел, или мне придется научить тебя послушанию, — кипел Ку’Сокс.

Ребенок был мертв, и я держала его на руках, укачивая его и свою боль.

— Теперь ты сделал это, — сказала я, голос был низким и угрожающим. Трент был прав. Ребенок был мертв в тот момент, когда Ник украл его. — Ты подписал себе смертный приговор, — произнесла я, вздрагивая, когда я почувствовала щепок на своих мыслях.

— И кто его выполнит? Ты? — прорычал Ку’Сокс, его рука тянулась ко мне, затуманенная силой, которая, шипя, капала на пол.

Линии эхом отозвались в моей голове, когда Бис приземлился мне на плечо, и я ахнула, когда их зубчатый рисунок затопил мой разум.

— Нет! — закричал Ку’Сокс, но было уже слишком поздно, и

я всхлипнула, когда линия взяла меня, резкое карканье демона сменилось воем разрозненных линий. Я заслужила рваные края, режущие мою душу. Это было только из-за ребенка, я окружила мои мысли пузырем, отрезая их от горящего тумана, когда плакала.

Глава 28

«Рэйчел?»

Мне показалось странным, что у малыша, кожа была твердой как камень, а мысли были такими же мягкими как шелк, и они скатились ко мне без сопротивления. Подавленно, я собрала мое сознание, не желая показывать Бису, насколько сломленной я себя чувствовала. Я слушала линию, кричащую вокруг нас, с любопытной отчужденностью.

«Рэйчел, ты можешь окружить этот резонанс пузырем для меня?» — сказал он кротко, и я позволила ему пройти дальше в мою голову, поскольку линия, казалось, жгла и переходила к жесткому оранжево-зеленому блеску с блестками. — «Если мы сможем установить эту песню в линии, если мы соберемся, тогда не будет так больно и плохо».

Бису было больно, и это подстегнуло меня. Запечатывая мое страдание толстой стеной, я послала мысли глубже в хаос безвременья, находя резонанс, окрашивая себя и создавая пузырь.

«Перенеси нас…» — попросил Бис, показывая мне мерцающий серый и зеленый.

Мысленно покачиваясь, я сделала это. Правильный звон прошел сквозь меня. Это было, как если бы крошечный вопль тихо спал, обретая покой в шторме, текущем вокруг меня. Колеблясь в моем страдании, я поймала всхлип, вспоминая ребенка в моих руках.

«Бис?»

Эмоции Биса были яснее рядом со мной, и он вздохнул.

«Спасибо, сейчас тебе будет легче прыгать». — Он помолчал, затем добавил, «Извини за головную боль».

«За головную боль?» — спросила я его, затем вдруг обнаружила, что борюсь за воздух. Мы были в линии слишком долго, и я начала бороться за выход. Раздался хлопок, толчок, и я споткнулась, делая огромный вздох, когда обнаружила, что нахожусь в реальности, крики линий сменились плачем кучки сердитых детей.

Конечно, моя голова пульсировала, и я посмотрела вниз на маленького мальчика в моих руках, и моя надежда рассыпалась, когда он оказался молчаливым и бледным. Он был таким совершенным, но его уже здесь не было. Я подняла глаза, чувствуя тошноту, когда пыталась втянуть больше воздуха, чем могла. Мы были в офисе Трента, и я, спотыкаясь, вышла из линии, пошатываясь, отправилась к одному из стульев перед столом.

Из-за стола Трент наблюдал за мной, когда он увернулся от ватного антисептического шарика, которым Квен пытался отскрести его лоб. Девушка-секретарь, которую я не узнала, шла от ребенка к ребенку, оценивая и раздавая указания каким-то людям, очевидно, офисному персоналу, который был теперь няньками. Одного за другим детей унесли.

— Спасибо, Бис, — сказала я, когда он прыгнул, чтобы взгромоздиться на спинку стула позади меня. — Твой отец будет гордиться тобой.

Настолько тонкая грань между жизнью и смертью. Как я могла так просто оставить там Этюда?