Когда охотник становится жертвой
Шрифт:
— Прекрасная леди, вы там живы? — за дверью кабинки слышится голос Гервила. Кали мычит ему в ответ нечто похожее на «ага». — А вы случаем не в положении?
Перебрала или залетела — стандартная насмешка над женщиной, которую тошнит. Кали решает пропустить его слова мимо ушей, но в последний момент цепляется за них, чувствуя, как земля уходит у неё из-под ног.
— Какое сегодня число?!— она вылетает из кабинки, едва не сбив Гервила с ног. Он смотрит на неё хмуро — её трясёт, в распахнутых глазах наверняка читается ужас, гораздо больший, чем ужас от случайной, глупой гибели человека прямо на её глазах. Ужаса от осознания того,
— Тридцатое. Августа. Год, полагаю, знаете? — язвит Гервил, но Кали занята судорожным счётом в уме. У неё задержка. На две недели.
— Мне нужно в аптеку.
Этого не может быть. Она вспоминает их с Кайлом первый, такой неосторожный раз — она так и забыла обезопаситься и выпить таблетку. Но, черт возьми, ничего не должно было случиться, у неё тогда только-только закончились месячные, и Кайл не успел совсем немного. Если она всё-таки беременна — это бинго, десять из десяти, самый исключительный случай из всех исключительных. Если она беременна, то всё её везение обратится в ноль. Фортуна отыграется на ней по полной.
— Я отвезу. — Гервил снова становится серьёзным. Хватая её под локоть, он выводит её из казино, махнув головой охране, мол, всё нормально. Если бы она попыталась выйти одна, её бы задержали, это очевидно. Зачем, черт возьми? Или Франко не нужно её согласия, и место в картеле уже ждёт её?!
— Я тут совершенно не при чём, — выдаёт Гервил в ответ на понимающий взгляд симпатичной аптекарши, когда Кали едва не вырывает из её рук тест на беременность. Она закрывается прямо в туалете аптеки, ждёт мучительно долгие шестьдесят секунд.
— Господи. Господи. Только не это…
Две чёртовы полоски. Две линии, как рельсы. Кали чувствует себя так, словно её только что сбил поезд.
Глава 10. Всегда верен
— Открывайте, — Гервил нетерпеливо хлопает ладонью по стенке кабинки. — Вы там поселиться собрались?
— Я беременна, — выдаёт Рейес, открыв дверь. Эти два слова, как проглоченные лезвия, режут язык, глотку, спускаются ниже, к животу, туда, где крохотный комок клеток — ещё не человек — отчаянно хочет жить. А ведь она дважды стреляла себе в башку!
Эти два слова, эти обстоятельства, это окружение — все это чуждо одно другому. Кали чувствует что неподъёмный груз на плечах становится невыносимым, она держится за дверцу кабины что есть сил, пальцы белеют от напряжения, в глазах — одна дрожащая пелена, в висках стучит «Нет, нет, нет, только не это!» Наверное, она сама теперь похожа на призрак из сна, учитывая, с каким скепсисом смотрит на неё Гервил — нечаянный свидетель её окончательного падения на дно.
— Примите поздравления. Или соболезнования.
— Боже мой, что мне делать, — у неё ни страховки, ни работы, ни денег. Кайл в тюрьме, отец — там же, от матери давно нет вестей, ей не на кого положиться, не на кого будет опереться, когда она станет совсем беспомощна. Кайл просил её уехать, значит, в ЭлЭй у «Хантеров» враги, а, значит, и у неё. Можно лишь догадываться, что они сделают с ней, если она попадётся им с огромным пузом или с младенцем на руках. Нет, этот ребёнок пришёл сюда не вовремя. Этой чистой душе не место в грязи.
— Я отвезу вас в аэропорт. Вернётесь домой, поговорите со счастливым папашей, там и решите. — Решение здесь очевидно. От ребёнка нужно избавиться. Найти бы ещё деньги на аборт и нормальную
Гервил берёт её за руку и заставляет взять себя под локоть. Лучезарно улыбнувшись аптекарше, он выводит Кали на улицу, поддерживая, чтобы она не свалилась. Кали еле передвигает ноги, но смысл его слов каким-то чудесным образом улавливает.
— Что это значит? — помимо всего прочего из Вегаса её выпускать никто не собирается. Беременный шулер. Член картеля на сносях. Да что Франко будет с ней делать, когда она перестанет помещаться за игровым столом? Пристрелит? Или, может, оплатит аборт и поставит на счётчик?! И почему Гервил пытается противостоять решению босса?
— Франко вцепился в вас. У вас ещё остались фишки, так? — у неё остались три. Кали только сейчас вспоминает об этом. — Он пригласит вас ещё на одну игру, потом рулетка, потом блэкджек. Он обдерет вас до трусов, и вы будете вынуждены согласиться. У отца нет недостатка в кадрах, он просто куражится.
— Отца? Франко — ваш отец?! — на секунду Рейес забывает о своём положении, изумлённо всматривается в лицо Гервила, ищет в нём похожие черты. Но их с Франко разница в возрасте кажется незначительной. Кали никогда бы не подумала. — Но он так выглядит…
— Хорошо сохранился, да? — усмехается Гервил, открывая перед ней дверцу кабриолета. — Он зачал меня в шестнадцать. До восьми лет со мной занималась матушка, а потом, когда её не стало… — Гервил вылетает на трассу, вклинивается в неплотный утренний поток, и, кажется, высокой скоростью гонит неприятные воспоминания прочь. — В общем, выбора у меня не было.
Кали бросает взгляд на табличку со значком самолёта — до аэропорта недалеко. Они молчат под блюз шестидесятых до тех пор, пока чёрная остроугольная пирамида аэропорта не появляется за поворотом. Её ядрёный ониксовый блеск теряется за молочной дымкой туманного утра, и лучи солнца, скрытые за плотной лентой облаков, не могут дотянуться до неё. Пирамида кажется призрачной. Призрачным выглядит всё вокруг — наверное, Кали всё же всадила пулю себе в голову, иначе эту поездку и это своё чудесное, едва ли не сказочное освобождение объяснить невозможно. Здесь есть какой-то подвох. Она давно потеряла веру в людей, Кайл был лишь исключением, подтверждающим правило, ей не может повезти во второй раз.
— Почему вы помогаете мне? — она резко поворачивается, смотрит пристально в его сосредоточенный профиль. — Почему я вообще должна вам верить? — в узком пространстве дорогой тачки она, словно на подводной лодке, её нельзя покинуть, потому что толща воды вокруг просто раздавит её в лепешку. Нельзя не поставить здесь точку, иначе она никогда не сможет спать, жить спокойно, не опасаясь, что рано или поздно за ней придут.
— Вы напоминаете мне мать. Я бываю сентиментален. Вам этого достаточно? — Гервил отвечает ей нарочито вежливо, но в тоне его слышится, будто бы от души желает ей заткнуться. «Моему сыну было восемь, когда его мать проиграла в эту игру. У вас нет детей?» — она вспоминает слова Франко, и последний кусочек паззла делает картинку в её голове целостной. Гервил, так же, как и она сама, пострадал от азартности своего отца. «У вас нет детей?» — словно удар под дых. Почти есть. И почти нет. Она не справится. Не потянет. И пусть от этой мысли отчего-то болит в груди, Кали своего решения не изменит.