Когда она искушает

Сэндс Габриэль

Бля, это хуже, чем я думал. Как Де Росси допустил, чтобы ей стало так плохо? А эта его жена? Она — причина, по которой Лазаро приехал на Ибицу, так что самое меньшее, что она могла сделать, это сделать излечение Мартины своим приоритетом.

Мартина вытирает глаза, ловя слезы, прежде чем они текут по ее щекам, и смотрит на меня.

Я смотрю в окно. Мне не нравится, как ее заплаканные глаза заставляют меня чувствовать. И тут мне приходит в голову мысль. Этот телефон может быть единственным, что ее волнует в данный момент, и она

хочет вернуть его.

Почему бы не использовать этот диск? Почему бы не дать ей отвлечься? Что-то, чтобы занять ее на несколько дней, чтобы она не провела их просто в постели…

Мой взгляд падает на устройство в моей руке.

— Я зашифрую для тебя, — говорю я, засовывая телефон в карман. — После этого ты можешь получить его обратно.

Она вздыхает с облегчением и поправляется, скрестив ноги. — Спасибо. Как долго это займет?

— Столько, сколько понадобится, чтобы найти его.

Ее облегчение исчезает в мгновение ока, а рот приоткрывается. — Что ты имеешь в виду?

— Ты слышала меня. Завтра я зашифрую телефон и спрячу его где-нибудь в замке. Если ты хочешь вернуть его, тебе придется найти его самостоятельно.

Наступает затяжная пауза, пока она переваривает мои слова.

Другая ее нога падает на пол, и она сбрасывает мою куртку. — Ты отправляешь меня на охоту за моим телефоном? Мне восемнадцать, точнее, почти девятнадцать. Учитывая твой возраст, я понимаю, что выгляжу очень молодой, но могу тебя уверить, я выросла из охоты за мусором по крайней мере десять лет назад.

Я задыхаюсь от смеха.

Учитывая мой возраст?

Маленькая Мартина Де Росси возражает мне.

— Как ты думаешь сколько мне лет? — спрашиваю я, удивленно приподняв бровь.

Ее глаза сужаются, ее возмущение ощутимо. — Честно говоря, мне все равно. Я просто хочу вернуть свой телефон.

— Тогда тебе придется подыгрывать, — говорю я, пожимая плечами. — Не должно быть так сложно.

— Это глупо, — бормочет она, качая головой. — Мой брат подтолкнул тебя к этому?

— Зачем?

— Он всегда жалуется, что я слишком много сижу в телефоне.

Ах, значит, Де Росси заметил. Не то, чтобы он получил за это какую-то похвалу. Он ничего не сделал по этому поводу.

— Только люди твоего возраста думают, что это проблема, — добавляет она, косясь на меня.

Мышцы моей челюсти напрягаются от ее повторяющихся ударов. Неужели я такой старый в ее глазах? Тридцать три — это не так уж и много.

Потом ловлю себя. Почему тебя волнует, думает ли она, что ты старый?

Раздражение ползет по моему позвоночнику. Достаточно этого.

Скрестив ноги, я упираюсь локтями в колени и наклоняюсь вперед. — Это не переговоры.

Она бледнеет.

— Хочешь вернуть, найдешь.

Ее губы сжимаются в безропотную линию. — Есть какие-то правила?

Я склоняю голову набок. — Он будет внутри замка. — Через мгновение я добавляю: —

И не позволяй мне застать тебя за его поисками. Если я увижу, что ты приближаешься, я перенесу его на новое место.

— Хочешь, чтобы я пряталась за твоей спиной?

— Называй это как хочешь. Таковы мои правила, — говорю я, даже когда мое сердце виновато колотится.

Она молода. Она сестра Де Росси. Она и так достаточно большая проблема.

И все же мы покинули Ибицу меньше часа назад, а я уже обнаружил, что не могу оторвать глаз от ее чертовых ног.

Лучше пусть она будет чем-то занята и подальше от моего проклятого взгляда.

ГЛАВА 4

МАРТИНА

Мы приземляемся на крошечной травяной взлетно-посадочной полосе где-то в Италии. Аэропорта нет — только ангар, поля и несколько домов вдалеке, окна которых мерцают оранжевым светом.

Прошел час с тех пор, как Джорджио конфисковал мой телефон, и мое мнение о нем быстро испортилось. Он может быть красивым, но он придурок.

Я в ярости.

Серьезно, в чем его проблема?

«Я думаю, тебе будет полезно меньше экранного времени». Кто спросил его мнение?

Пока самолет рулит по взлетно-посадочной полосе, он достает телефон и начинает печатать текст, посыпая солью рану.

Мои кулаки сжимаются.

У меня отчетливое ощущение, что Джорджио решил сделать меня своей проблемой, и мне это совсем не нравится. Все, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое. Где мужчина, которого я встретила у бассейна, который сказал мне, какой он плохой и как мне надо держаться подальше? Я думала, что буду жить с этой его версией.

Но эта версия? Он слишком заботится. Конечно, я не говорю, что он заботится обо мне. Он даже не знает меня. Но Дем, вероятно, сказал ему внимательно следить за мной или что-то в этом роде, и Джорджио явно принял эту задачу близко к сердцу.

Мое отчаянное желание вернуть телефон сводит меня с ума. Я верну его завтра. Я должна. То, как я полагаюсь на это устройство, должно заставить меня задуматься, но, честно говоря, я не настолько заинтересована, чтобы исследовать его. Зуд уже вернулся, и я знаю, что будет только хуже. Мне нужно иметь возможность отправить сообщение Имоджин. Так я остаюсь в здравом уме.

Я провожу руками по лицу. Ни в коем случае я не займусь никакими другими «мероприятиями», предложенными Джорджио. Все они звучат утомительно. Действительно, от одной мысли о них я чувствую усталость.

Самолет катится к остановке. Мы с Джорджио встаем одновременно, и расстояние между нашими сиденьями так мало, что его рукав задевает мою руку. Он опускает тяжелый взгляд на мое лицо. — Полчаса езды, и мы на месте.

Я сжимаю в кулаке его куртку и протягиваю ему. — Мне это больше не нужно.