Когда она искушает
Шрифт:
— Где твоя одежда? — Я задыхаюсь, мой голос становится слегка истеричным.
Его взгляд сужается, а затем он подкрадывается ко мне, пересекая расстояние, между нами, тремя уверенными шагами.
Он останавливается. Слишком. Близко.
Я смотрю на его правый сосок. — Что…
Он берет меня за подбородок двумя пальцами и поворачивает мою голову, словно я пластмассовая кукла. — Где ты?
Когда он заставляет мой взгляд остановиться на большом зеркале, я сглатываю. Наше отражение
Он опускает голову, приближая губы к моему уху. — А, значит, у тебя нет внезапного приступа замешательства, — говорит он низким голосом. — Хорошо. Итак, почему ты в моей комнате?
Я делаю несколько неглубоких вдохов и замечаю в зеркале форму его напряженных бицепсов. Он предупредил меня, не так ли? Он сказал мне, что не хочет, чтобы я искала свой телефон. Я не могу сообщить ему, поэтому я была здесь.
— Собака царапала дверь. Я не знала, откуда исходит звук.
Удар проходит.
— Дверь не была заперта, — добавляю я.
Его хватка на моем подбородке исчезает. — Я не ожидал, что ты вломишься.
Наши взгляды сталкиваются. — Я не врывалась, — возражаю я. — Я просто открыла дверь, чтобы посмотреть, что происходит, и тут София прыгнула на меня. Знаешь, ты мог бы предупредить меня, что у тебя есть собака. Она опрокинула меня, — говорю я, прижимая ладонь к больному копчику, чтобы укрепить свою точку зрения. — У меня, наверное, завтра будет синяк.
— Синяк?
— Да.
— Насколько плохо? — У него хватает приличия выглядеть слегка обеспокоенным.
— Не имею представления. — Мое сердце колотится в ушах, когда я поворачиваюсь спиной к зеркалу и поднимаю подол рубашки, одновременно стягивая шорты на несколько дюймов вниз. — Все, что я знаю, это то, что это очень больно.
Его взгляд перемещается на участок кожи прямо над моим задом, который я предоставила для осмотра, и мышцы на его теле заметно напрягаются. Его пресс стал еще более рельефным. Его челюсть сжимается.
— Там ничего нет, — бормочет он.
— Конечно, с такого расстояния ты ничего не увидишь, — говорю я, и мой голос становится оборонительным.
Его грудь вздымается и опускается с глубоким, медленным дыханием. Я ожидаю, что он бросит это, но он этого не делает.
Вместо этого он обходит меня и приседает на корточки, ставя мой копчик на уровень его глаз.
Его полотенце поднимается вверх по бедру, и мое сердце подпрыгивает.
— Это достаточно близко? — Его дыхание касается моей кожи.
— Я… я бы так сказала.
Когда подушечка его большого пальца нежно гладит это место, я думаю, что могу потерять сознание.
— Это больно?
— Немного, — лгу я. Боль? Какая боль? Единственное, что я замечаю, это дюйм кожи, которая горит под его большим пальцем.
Внезапно оно исчезло. Джорджио встает и отворачивается от
— Хорошо. — Я натягиваю шорты и позволяю рубашке упасть. — Спасибо.
Он проводит ладонью по лицу, а затем поворачивается ко мне с настороженным выражением лица.
— Прости, что зашла, — говорю я, указывая на комнату. — Я думала, ты ушел. Я не слышала, как ты двигаешься.
— Я брился.
— Ну, ты очень тихо бреешься.
Он смотрит на меня, как бы говоря: «Молодец, Мартина». — Я дам тебе пропуск, так как ты права, я должен был сказать тебе о собаке».
Удерживая полотенце на месте, он проходит мимо меня. Я кусаю нижнюю губу, когда до меня доходит его запах — мыла и лосьона после бритья. Я не должна, я знаю, что не должна, но я оглядываюсь через плечо и еще раз смотрю на эту великолепную спину.
Бог был к нему исключительно добр.
— Могу я вернуть свою комнату, чтобы переодеться? — спрашивает он, не глядя на меня.
— Ой! Да, конечно.
Что со мной не так? Жар ползет по моим щекам, и я выбегаю из комнаты.
— Будь внизу к завтраку через пятнадцать минут, — кричит он, когда я уже собираюсь закрыть дверь.
— Хорошо.
Как только дверь закрывается, я прижимаюсь к ней спиной и стону в ладони. Это было унизительно. Я действительно заставила его взглянуть на мой чертов копчик?
С бьющимся сердцем я лечу в ванную, чтобы принять холодный душ — мне это нужно.
ГЛАВА 6
МАРТИНА
Десять минут спустя, после того, как мне удалось выдавить из себя унижение и адреналин, я выхожу, расчесываю волосы и наношу немного румян, чтобы меньше походить на актера из «Ходячих мертвецов». Моя одежда все еще упакована в чемоданы, так что я хватаю то, что лежит сверху — джинсы в обтяжку и мягкую желтую футболку. Это не самый милый мой наряд, но сойдет.
Как только я выхожу из своей комнаты, я слышу голоса и звон посуды.
Мысль о том, чтобы пойти туда, чтобы встретиться с персоналом, заставляет меня остановиться. В воздухе витает энергия, и это… устрашающе. Мне действительно не хочется общаться или вести светские беседы с незнакомцами.
На мгновение я подумываю о том, чтобы не подчиниться Джорджио и спрятаться в своей комнате, но я не хочу, чтобы он подумал, что мне стыдно за это утро. Хотя мне стыдно. Но он не может этого знать. Я скорее сброшусь с той башни, мимо которой мы проезжали прошлой ночью, чем раскрою свою влюбленность к нему. Это так глупо. Он взрослый мужчина, великолепный, и я не настолько сумасшедшая, чтобы думать, что он когда-нибудь так на меня посмотрит. Даже во сне я не позволила бы себе быть настолько смелой, чтобы лелеять мысль о том, что он когда-нибудь увидит во мне что-то большее, чем младшую сестру своего будущего дона.