Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года
Шрифт:
Тем не менее к середине 1980-х время оказавшегося в тени Горбачева престарелого венгерского лидера вышло. Конечно, именно так думали представители молодого поколения в его партии, намеревавшиеся внедрять новые идеи и динамизм, порожденные Кремлем. Кадар утратил вкус к реформам точно так же, как московские геронтократы брежневской эпохи в начале 1980-х гг. На протяжении 1987 г. Кадар пытался укрепить свое положение как партийного лидера, назначив на пост премьера Кароя Гроса, партийного функционера, пользовавшегося доверием у консерваторов. Но Грос предал Кадара и перешел на сторону реформаторов, ослабив государственный контроль и субсидии и начав оказывать содействие частной инициативе. В условиях ослабления финансовой дисциплины Венгрия накопила самый большой долг в Восточной Европе в расчете на душу населения 226 .
226
Tokes. Hungary’s Negotiated Revolution. Pp. 274–277.
В условиях углублявшегося кризиса росла уверенность в себе диссидентов, принявшихся с молчаливого согласия партии создавать разнообразные оппозиционные группы. Именно эти новые политические силы стали все больше формировать политическую повестку дня. В ответ на это коммунисты-реформаторы
К февралю 1989 г. попытка правительства договориться с оппозицией провалилась. То, что в итоге получилось, стало чем-то вроде конкурентного сотрудничества. Многие оппозиционные группы превратились в политические партии, и компартия – Венгерская социалистическая рабочая партия (ВСРП) – почувствовала себя обязанной выступить в поддержку перехода Венгрии к многопартийной демократии. Очень скоро партия на практике отказалась от ленинского принципа «демократического централизма», при помощи которого она как бы имела легальное право на монополию власти. В этом насыщенном событиями политическом процессе историческая память сыграла свою роль 227 . 15 марта в Венгрии традиционно считался национальным днем памяти, которым отмечали начало националистического восстания 1848 г. против Австрийской империи, которое в конечном счете было подавлено войсками союзника Австрии – русского царя Николая I. В годы коммунистического правления всякие празднования в этот день были запрещены из опасений, что они могут породить антирусские протесты, но в 1989 г. реформистское правительство, надеясь умиротворить оппозицию совместным празднованием и тем самым получить одобрение своего политического курса, объявило, что теперь 15 марта опять станет Национальным праздничным днем. И тем не менее малочисленное мероприятие, проводившееся правительством на ступеньках Национального музея, утонуло в стотысячной утренней демонстрации, прошедшей на улицах города в память о 1848 г. 228
227
Ibid. ch. 7; Andras Bozoki. The Round-Table Talks of 1989: The Genesis of Hungarian Democracy. CEU Press, 2002. Pp. 98–101.
228
О 1848 годе см.: Alice Freifeld. Nationalism and the Crowd in Liberal Hungary, 1848–1914. Woodrow Wilson Center Press, 2000. Pp. 309–316; Tamas Hofer. ‘The Demonstration of March 15, 1989, in Budapest: A Struggle for Pubilc Memory’ Program on Central and Eastern Europe’, Working Paper Series #16 Cambridge MA, 1991. Pp. 6–8.
В этой накаленной атмосфере оппоненты режима выступили с идеей проведения Круглого стола оппозиции (КСО). Всего было проведено восемь раундов переговоров за круглым столом, в рамках которых осуществлялись попытки объединения оппозиции на почве выработки единой переговорной стратегии перед лицом правительственной программы реформ. Казалось естественным, что венгерская оппозиция обретет такой же вес и влияние, какой в Польше добилась «Солидарность». После нескольких недель препирательств о том, как будут вестись переговоры, 13 июня начались собственно встречи КСО и правительства, которые в отличие от переговоров в Польше велись в тайне 229 .
229
Nigel Swain. Hungary: The Rise and Fall of Feasible Socialism. Verso, 1992. Pp. 18–26. См. также: Bozoki. The Round-Table Talks of 1989; idem ‘The Round-Table Talks of 1989: Participants, Political Visions, and Historical References’. Hungarian Studies 14, 2 (2000). Pp. 241–257.
Через три дня, 16 июня, в день тридцать первой годовщины казни Имре Надя оппозиция наконец провела перезахоронение останков Надя и нескольких других известных жертв революции 1956 г. и осуществила общественные похороны на Площади героев в центре Будапешта в присутствии огромной толпы, насчитывавшей, даже по официальным оценкам, 200 тыс. человек. Вся церемония была показана по телевидению, и в ней приняли участие четверо реформаторов из руководства правящей партии, во главе с премьер-министром Неметом. Но это не принесло им ничего хорошего. Двадцатишестилетний представитель «Альянса молодых демократов», ФИДЕС (Fiatal Demokratak Szovetsege, Fidesz), по имени Виктор Орбан отдал должное Надю как человеку, который хотя и был коммунистом, но «не отделял себя от чаяний венгерского народа положить конец коммунистическим табу, слепому повиновению Русской империи (sic!) и диктатуре одной партии». Указывая на четырех присутствовавших на церемонии коммунистических лидеров, он продолжил: «Мы не можем понять, как те, кто хотел очернить революцию, и их премьер-министр внезапно превратились в великих сторонников и последователей Имре Надя. Мы также не можем понять, как лидеры партии, заставлявшей нас учиться по книгам, фальсифицировавшим революцию, теперь спешат нести их гробы, словно это талисманы удачи». В ходе выступлений звучали злые ноты: замечания Орбана сигнализировали о решительном неприятии всего замысла управляемой трансформации и национального согласия, к чему стремились коммунисты-реформаторы, и самого духа умиротворения и очищения, наполнявшего венгерский политический процесс 230 .
230
Henry Kamm. ‘Hungarian Who Led ‘56 Revolt Is Buried as a Hero’. NYT 17.6.1989. О политическом транзите в Венгрии в целом см. также: Laszlo Bruszt & David Stark. ‘Remaking the Political Field in Hungary: From the Politics of Confrontation to the Politics of Competition’. Journal of International Affairs 45, 1 [East Central Europe: After the Revolutions] (Summer 1991). Pp. 201–245.
Перезахоронение Надя стало катализатором сильного антисоветского, антикоммунистического национализма, выраставшего с самого низа, и сработало чем-то вроде визита Папы в Польшу, но в данном случае это происходило через политическую память, а не благодаря религиозному рвению. И та и другая политические трансформации в значительной
231
О проникновении (диффузии) идей см.: Mark R. Beissinger. ‘Structure and Example in Modular Political Phenomena: The Diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/ Tulip Revolutions’. Perspectives on Politics 5, 2 (June 2007). Pp. 259–276 на с. 259; idem. ‘An Interrelated Wave’. Journal of Democracy 20, 1 (January 2009) pp. 74–77; Leeson & Dean. ‘The Democratic Domino Theory: An Empirical Investigation’. American Journal of Political Science 53, 3 (July 2009). Pp. 533–551. Больше о «заразности» и «диффузии» идей см. в: Valerie Bunce & Sharon Wolchik. ‘Getting Real about “Real Causes’”. Journal of Democracy 20, 1 (January 2009). Pp. 69–73; Kristian Skrede Gleditsch & Michael D. Ward. ‘Diffusion and the International Context of Democratisation’. International Organisation 60, 4 (Fall 2006). Pp. 911–933.
232
О достигшей Китая восточноевропейской «заразе» см.: Vogel. Deng Xiaoping. З. 626; James Miles. The Legacy of Tiananmen: China in Disarray. Univ. of Michigan Press, 1996. Pp. 42–43; Baum. Burying Mao. Pp. 250, 275–280; Shambaugh. China’s Communist Party. Pp. 43–46; Sarotte. ‘China’s Fear of Contagion’. Pp. 156–182. О распространении «заразы» по CCCР см.: Esther B. Fein. ‘Moscow Condemns Nationalist “Virus” in 3 Baltic Lands’. NYT 27.8.1989.
233
Ср. Krishan Kumar. ‘The Revolutions of 1989: Socialism, Capitalism, and Democracy’. Theory and Society 21, 3 (June 1992). Pp. 309–356.
Зараза, поразившая множество коммунистических государств, была не единственным процессом в 1989 г. Реформа в одной из этих стран, в Венгрии, оказалась чем-то вроде растворителя для всего советского блока, да и для всей холодной войны в Европе.
Это стало очевидно, когда 27 июня 1989 г. по всему миру стало стремительно распространяться фото двух хорошо одетых мужчин, режущих ограждение из колючей проволоки. Этой парой были венгерский министр иностранных дел Дьюла Хорн и его австрийский коллега Алоис Мок, специально встретившиеся на австро-венгерской границе, чтобы послать сигнал к освобождению. Стоя бок о бок друг с другом и разрезая колючую проволоку, они, казалось, посылали добрую весть о том, что послевоенному разделению Европы пришел конец.
Конечно, это была пиаровская акция. Когда Хорн предложил провести церемонию разрезания проволоки, Немет шутливо заметил: «Давай, Дьюла, сделай это, но торопись, проволоки осталось уже немного» 234 . На самом деле оба правительства еще 2 мая приступили к снятию пограничных заграждений, включая наблюдательные вышки и системы предупреждения о нарушении границы, а само решение об этом было принято еще в конце 1988 г., когда Немет в рамках пакета реформ исключил из бюджета расходы на поддержание всей системы. Система предупреждения, впрочем, продолжала функционировать, просигнализировав около 4 тыс. раз за год о пересечении границы кроликами, косулями, фазанами и подвыпившими гражданами. У обанкротившегося правительства не было средств на восстановление системы охраны границы, всякие ограничения на зарубежные поездки для венгров несколько позднее в том году были полностью сняты: спустя двенадцать месяцев, к концу 1988 г. за границей (в основном на Западе) побывало 6 млн венгров 235 .
234
Немет цит. по: Walter Mayr. ‘Hungary’s Peaceful Revolution: Cutting the Fence and Changing History’. Spiegel-Online 29.5.2009.
235
Sebestyen. Revolution 1989. P. 259; Mayr. ‘Hungary’s Peaceful Revolution’.
Свое решение о снятии заграждения вокруг страны Немет обсудил с Горбачевым, когда 3 марта приехал в Москву, и у советского руководителя не было возражений: «У нас существует строгий режим на границах, но мы тоже становимся более открытыми». Однако Немет признался Горбачеву в том, что и для Будапешта ситуация тоже достаточно сложная, потому что единственным оставшимся предназначением пограничного ограждения было недопущение незаконного пересечения границы гражданами Восточной Германии, пытавшимися бежать на Запад через Венгрию. «Конечно, – добавил он, – нам надо обсудить это с товарищами из ГДР» 236 .
236
Выдержки из записи переговоров Горбачева и Немета в Москве 3.3.1989, см.: MoH:1989 doc. 59 pp. 412–413. Чтобы понять изменения в отношениях Горбачева и Немета, ср. с другими выдержками записи тех же переговоров, опубликованных в: CWIHP Bulletin 12/13 pp. 76–77.
Восточногерманский режим, с 1971 г. возглавляемый Эрихом Хонеккером, воспринял сообщения об открытии границы со смешанным чувством гнева и беспокойства. Гнев вызывало то, что венгры решились на это одни, без всякого благословения со стороны Горбачева и не советуясь с союзниками по Варшавскому пакту. А настоящее беспокойство объяснялось тем, что любой восточный немец, имеющий действующие документы, позволявшие путешествовать в Венгрию, теперь мог покинуть территорию блока и отправиться в Австрию и далее в Западную Германию, где немцам автоматически давали гражданство. Другими словами, Венгрия могла стать фатальной прорехой в Железном занавесе, за который ГДР так долго боролась, видя в нем условие своего политического существования.