Когда падают листья...
Шрифт:
Мужчины милостиво уступили "даме" место, смирно дожидались, пока та приводила себя в порядок, стирала одежду и меняла платье, а уж потом вволю наплескались и подурачились, сдирая друг с друга кожу прошлогодними березовыми вениками и совершенно позабыв о том, кто из них секст-велитель, а кто — войник-недоучка.
Велимира, расчесав деревянным гребнем волосы, заплела их влажными (волнистей будут), а потом стала помогать хозяйке, хлопочущей на кухне. Домашний творог у нее был хороший: не кислый, густой, зерненный,
— Хорошо плещутся, — с улыбкой констатировала женщина — такие вопли раздавались из бани.
Она убрала выпавшую поседевшую прядь под платок и оставила на лице мучной след.
— Ага, — невпопад поддакнула Веля, катая в руках шар и расплющивая его.
— Мой-то таким же был, — вздохнула хозяйка, тоже принимаясь катать шарик, — да только по пьяни потом в драку ввязался, да и…
Она затихла, девушка тоже молчала, уже углядев эту развилку. А потом вдова неожиданно спросила:
— А кто тебе из них приглянулся? Чернокосый?
Веля нахмурилась, смутилась и чуть сильнее надавила на сырник, совсем его смяв.
— Тут — другое…
— Ну, другое — значит, другое, — просто ответила женщина и, прислушавшись и плюхнув остатки творожного теста на сковороду, заявила: — кончили мыться дружки твои, давай на стол накрывать.
Она вымыла руки и на немой вопрос девушки ответила:
— Тарелки в буфете найдешь, а я пока в погреб сбегаю, у меня там медовуха оставалась…
Посуда была красивой: керамической с замысловатым растительным рисунком. Веля даже залюбовалась.
— Ну вот, — глиняная бутылка была аккуратно поставлена рядом с миской, — теперь и мужчинам будет чем поужинать.
Сырники действительно получились на славу: поджаристые, масленые, да еще хозяйка на мед расщедрилась. Выглядели они в миске так аппетитно, что даже у девушки засосало под ложечкой.
— Ой! — она вдруг всплеснула руками, — у меня же сыр остался!
Она подлетела к своей торбе и извлекла из нее тряпочку с завернутыми продуктами. Но обе, поглядев на ту серо-желтую лепешку, в которую на жаре превратился сыр, решили, что лучше уж тот пойдет кошкам. Велимира, страшно смутившись, предложила сама вынести его на крыльцо.
Солнце уже успело сесть за горизонт, и на небе постепенно загорались маленькие светлячки-звезды. Девушка аккуратно положила лепешку под крыльцо и, обхватив себя руками, посмотрела в темное небо. Вот бы сосчитать все эти горящие шарики! А потом…
Что "потом" — она додумать так и не успела. В голове раздался перезвон колокольчиков и чей-то тихий, но ласковый шепот:
— Ты нашла его, девочка. Теперь не сверни с дорожки.
Веля испуганно оглянулась, но рядом никого не было.
Осень?.. Но сейчас еще не ее время…
Веля поежилась от того, что холодок пробежал по спине, и вернулась
Через некоторое время ввалились и мужчины, снова спорящие о чем-то своем.
— Нет, я тебе говорю!
— Да давай махнем обратно, я тебе покажу! — распалялся Ждан, а потом, заметив девушку, махнул ей рукой, в которой было зажато что-то желтое и подозрительно знакомое: — Вель, а что это наш сыр под крыльцом валяется?
Велимира чуть слышно застонала и плюхнулась на скамью, закрыв лицо руками. Вдова весело рассмеялась и, попросив парня снова выкинуть "лепешку", усадила всех за стол.
Медовуха пошла на славу, даже девушка под увещевания попутчиков рискнула притронуться, но горло тут же сдавило судорогой, и она закашлялась на потеху Ждана и Дарена. Хозяйка уоризненно на них посмотрела и принесла Веле воды.
— Спасибо, — краснея, поблагодарила она, — я, наверное, спать пойду.
— Конечно, сейчас я тебе покажу комнатку.
А уж как хорошо спалось в мягкой постели и на душистой подушке — не передать!
Ждан с Дареном тоже еще немного побалагурили, а потом, поблагодарив вдову, тоже пошли на боковую, стараясь не думать о том, что готовит для них завтрашний день.
А день готовил новые пакости — это было понятно всем.
Даже Бронию, который жалобно заржал и застриг ушами.
Утро принесло с собой хмурый рассвет. Солнце не взобралось по накатанной тысячелетиями дорожке на небеса, а лениво вползло туда, будто в нездоровье, и закрылось периной взбитых облаков.
Девушка, зевая, прошла к колодцу, чтобы умыться, но тот уже был занят. Оголившись по пояс, Дарен сосредоточенно лил на себя ледяную воду тонкой струей.
— Доброе утро! — он первый заметил Велю, и ей уже не было смысла скрываться за яблоней.
Девушка со вздохом вышла из-за своего сомнительного укрытия.
— Доброе. Простудишься.
Но тот лишь усмехнулся в ответ и снова стал опускать кадку в колодец, чтобы зачерпнуть новую порцию воды. Цепочка, звякнув, размоталась на нужную войнику длину, потом послышался плеск, и кадка, влеомая плавными движениями Дара, поползла наверх.
— Держи.
— Спасибо, — поблагодарила девушка и, зачерпнув руками воду, умыла лицо. — Мы поедем после завтрака?
Дарен нахмурился. Все его хорошее настроение стало быстро сдуваться.
— Я не хотел бы, чтобы вы ехали со мной.
— Но… — Веля беспомощно всплеснула руками, — но ты же сам вчера сказал…
— Это опасно, — проговорил войник (девушка все не понимала, как ему не холодно после такого "душа", у нее самой при взгляде на Дарена мурашки по коже бежали) и с нажимом продолжил: — и ты — тоже это знаешь.
— И что? Думаешь, здесь не опаснее?
Веля поджала губки. Она намеривалась идти до конца.