Когда плачет скрипка. Часть 1
Шрифт:
– До свидания! – сказала Саша с явным облегчением.
Михаил почувствовал возбуждение охотника, идущего по следу смертельно раненой добычи. Ему было знакомо такое чувство по собственному опыту охоты.
Михаилу было неприятно это возбуждение – ведь это охота на людей. Наверное, нужно привыкнуть, если собирается стать следователем. И он постарался отвлечься воспоминаниями о своих охотничьих приключениях.
У отца было ружье – стандартная двустволка двенадцатого калибра, и Михаил рано научился лить дробь, делать пыжи из
Однако отец охотился редко и не брал с собой Михаила. «Охота – атавизм, ваше поколение должно с этим покончить», – обычно говорил он, когда под нажимом бабушки отправлялся на перепелиную охоту, популярную и добычливую в тех местах.
В августе и начале сентября на скошенных пшеничных полях, прилегающих к морю, собирались стаи перепелок и куропаток, чтобы откормиться перед осенним перелетом. После открытия охотничьего сезона каждый мог полакомиться за божескую цену дичью с местного базара.
В первую же осень после смерти отца Михаил напросился идти на охоту с соседом дядей Митей.
Дядя Митя был моложе отца, имел двух дочек и дружил с отцом с детства. Последнее время, когда стал заведовать колхозным гаражом, дядя Митя не афишировал эту дружбу, чтобы не осложнять отношения с председателем. После смерти Егора он стал открыто помогать его семье и не зря старался – Михаил таки стал его зятем.
Несколько дней Михаил готовился к охоте. А она все откладывалась. Сосед был занят – полевые работы в разгаре. Михаил переживал – городские охотники в выходные дни перебьют всю дичь. Наконец в пятницу после обеда, пожалуй, даже ближе к вечеру, они выбрались. Михаил уже тогда был довольно крепким рослым подростком – можно было не бояться охотничьего инспектора, который показывался в округе в основном перед началом и в первые дни после открытия охотничьего сезона.
Первый и единственный поход в ту осень доставил Михаилу массу восторга и одновременно разочарования.
Желтые бугристые поля, изрезанные еще зелеными нитками лесополос и широкими бороздами заросших кустарником оврагов, просматривались в чистом бодрящем воздухе невообразимо далеко. Над головой купол словно вымытого лазурного неба, размеченного инверсионными следами самолетов с близкого военного аэродрома.
В спину не зло, а приятно греет солнце – они настороженно брели на восток, чтобы солнце не мешало прицельно стрелять.
Охотились без собаки, как и большинство местных мужиков. Время от времени прямо из-под ног с шумом вылетали перепелки или куропатки. Стрелять нужно было быстро, почти не целясь. Уже через час Михаил выпалил все свои заряды и почти безрезультатно – в сумке всего одна перепелка. Добыча дяди Мити была раз в двадцать больше. Остаток вечера Михаил бродил за компанию. Как назло дичь стала попадаться чаще, или это только казалось.
Просить у старшего напарника патроны не осмелился: перевел впустую все свои, так зачем же переводить еще чужие.
По
Бабушка и сестра были довольны. Уже в густых сумерках на ужин было подано овощное рагу с дичью.
В ту осень и зиму Михаил больше не охотился – не мог пережить неудачу. На отцовской полке книжного шкафа он просмотрел все книги и журналы об охоте. Одна книга ему очень понравилась. Там было много практических советов для начинающего охотника, а главное – описан способ тренировки в стрельбе из охотничьего ружья по горящим свечкам.
Для этого гильза снаряжалась только капсюлем, вообще без заряда и пыжа. Воздушная волна из ствола от взрыва капсюля, вполне достаточна, чтобы погасить пламя свечи на расстоянии три-четыре метра, если прицелиться достаточно точно. Почти весь год до нового охотничьего сезона Михаил потратил на тренировки.
Его страсть ограничивалась только недостатком денег для покупки капсюлей в сельмаге. Все отцовские запасы он быстро исчерпал. Тогда он впервые серьезно задумался о способах зарабатывания денег своими силами, и один из способов помог осуществить дядя Митя.
В следующую зиму с помощью дяди Мити Михаил отремонтировал списанную трехтонку, и с тех пор каждое лето и все свободное время стал на нем подрабатывать в колхозе. «Газон», конечно, остался в собственности колхоза, но дядя Митя как завгар следил, чтобы никто другой его не «раскулачил».
Водить автомобиль и трактор Михаила научил еще отец, а сельское начальство и общество терпимо относились к четырнадцатилетнему шоферу – лишь бы не выезжал на трассу, где может остановить ГАИ. За время уборочной на автомобиле можно было прилично заработать.
Так уже с тех пор приработок Михаила стал занимать существенное место в бюджете семьи. Бабушка только сильно переживала, как бы работа не помешала Михаилу получить высшее образование – в этом она видела свой долг перед сыном и невесткой.
А пока Михаил нанимался на поденные работы к односельчанам: копал огороды, сажал овощи и занимался прополкой, работал в парниках. В те годы начался бум по выращиванию овощей на приусадебных участках для продажи на городских рынках. Доходы от этого частного промысла у многих стали существенно превышать заработки в колхозе. «Частники» за день работы платили поденщику десятку, колхоз – едва три рубля.
Михаил извел много денег на капсюли не зря. Через год тушил движущиеся на подвеске свечи «от бедра» – он уже почти физически чувствовал траекторию заряда.
С нетерпением ждал открытия охоты. Охотиться один не отважился: инспектор мог у подростка без сопровождения взрослых конфисковать ружье. На этот раз дядя Митя был приятно удивлен – молодой напарник стрелял лучше его.
Неудачным был только первый выстрел. Михаил так быстро отреагировал, что с близкого расстояния разнес перепелку в клочья.