Когда под ногами бездна (upd. перевод)
Шрифт:
Пора действовать. Из отпущенных мне трех дней два с половиной я провел, валяясь в постели, словно паралитик, закутавшись в провонявшиеся, рваные простыни. Надо поскорее встать, иначе я не избавлюсь от страха и оцепенения. У меня осталось девяносто киамов; на них можно купить приличное снотворное и хоть немного выспаться.
Я накинул галабийю (которая уже потеряла девственную белизну), надел на ноги сандалии, на голову — войлочную шапочку либду, взял сумку и быстро спустился по лестнице. Страшно захотелось съесть хоть парочку таблеток. Захотелось так, что просто невмоготу. Невероятно! Я провел
Оказалось, что вожделенные пилюльки достать не очень-то легко. Чирига сказала, что у нее сегодня ничего нет, но в утешение предложила бесплатную выпивку. Я потягивал ее фирменную отраву — тэнде, а она рассказывала, как трудно ей управляться с новой девицей, а потом призналась, что до сих пор держит нетронутым (специально для меня!) новый модик Хони Пилар. У меня перед глазами сразу возникла объемная реклама, которая демонстрировалась у магазина старухи Лайлы.
— Чири, я только что перенес грипп или какую-то другую пакость, но обещаю, что на следующей неделе мы поужинаем вместе. А потом, иншалла, обновим твой модик.
Она даже не улыбнулась, просто посмотрела на меня как на полудохлую вонючую рыбу, барахтающуюся в луже, и печально произнесла:
— Марид, милый, послушай, что я скажу: тебе надо бросить игры с пилюльками. Ты себя губишь.
Она права, но кому же нравится выслушивать подобные советы? Я кивнул, быстро проглотил остаток тэнде и ушел, не попрощавшись.
В «Старом Чикаго Большого Ала» я набрел на Жака, Махмуда и Сайеда. Друзья в один голос заверили меня, что сегодня ни деньгами, ни таблетками посодействовать не в силах.
— Ладно, еще увидимся, — подытожил я.
— Марид, — начал Жак, — может быть, это не мое…
— Точно, не твое, — ответил я резко. Направился в «Серебряную ладонь»: сонное царство… Заглянул к Хассану, но Шиит куда-то ушел, а его американское чудо бессмысленно пялилось на меня. Уже впадая в отчаяние, сунулся в «Красный фонарь», и там Фатима сообщила мне, что один из друзей белой фемы, которая у нее работает, принес полный кейс с разным зельем, но сейчас его нет, а появится он разве что рано утром, часов в пять. Я обещал, что, если не подвернется ничего другого, вернусь за товаром. У Фатимы я не удостоился бесплатной выпивки.
В логове Джо-Мамы мне наконец улыбнулась удача. Я купил шесть пилюлек у второй барменши, некоей Роки, здоровенной бабы с короткими, колючими черными волосами. Роки заломила несусветную цену, но мне уже было не до торгов, и я ее обрадовал. Она предложила кружку пива за счет заведения, чтобы запить их. Я гордо отказался и объяснил, что скоро пойду домой, проглочу одну-единственную таблетку и залягу спать.
— Вот это правильно, — заметила Джо-Мама, — сразу в постельку! Утром надо встать пораньше, дорогуша, чтобы тебе наконец продырявили черепушку.
Я прикрыл веки.
— Кто тебе сказал? — пробормотал я, едва ворочая языком.
Джо-Мама постаралась изобразить маленькую наивную девочку и с деланной обидой взглянула на меня:
— Да все говорят, Мадрид. Правда ведь, Роки? Только верят с трудом. Ну, сам понимаешь… Чтобы
— Давай-ка обещанное пиво, — произнес я устало. Роки нацедила мне кружку, правда, не уточнила, бесплатно меня поят, или, раз я отказался, придется выложить хрустики.
— Я угощаю, — великодушно объявила хозяйка.
— Спасибо, Мама, — ответил я, — но не беспокойся, я не дам «засадить себе проволоку в мозги». — Я жадно отхлебнул. — Мне наплевать, кто кому про что шепнул и от кого услышал. Это говорю тебе я, Марид Одран: никогда в жизни не напичкаю башку электронной дрянью. Компрене?
Джо-Мама пожала плечами. Вряд ли я ее убедил: в конце концов, чего стоит мое слово против коллективного мнения Улицы? — Хочу рассказать тебе, что здесь случилось прошлой ночью. — Она приготовилась поведать мне одну из своих бесконечных, но захватывающих историй. В принципе, я бы с удовольствием послушал час-другой, — полезно знать свежие новости. Но мне помешали.
— Ага, вот ты где! — завопила Ясмин, врываясь в бар и злобно замахиваясь на меня сумкой. Я наклонил голову, и удар пришелся вскользь.
— Какого черта… — начал я.
— Ну-ка, ребятки, переносите разборки на улицу, — машинально отреагировала Джо-Мама, выдав стандартное первое предупреждение зачинщикам беспорядков. Она явно удивилась не меньше, чем я.
Но Ясмин не собиралась никого слушать. Схватила меня за руку, — сил у нее не меньше, чем у меня, — и сдавила, словно наручниками.
— Ну-ка, вставай, ты, недоносок, — прошипела она.
— Ясмин, ради бога, заткнись и оставь меня в покое, — сказал я. Джо-Мама медленно поднялась: второе вежливое предупреждение, но девочка даже не взглянула на хозяйку. Она держала меня, как в клещах; потом потянула на улицу.
— Пойдешь со мной, — угрожающе произнесла она, — я должна тебе кое-что показать, паршивый пес.
Теперь я уже по-настоящему разозлился. Это еще мягко сказано: никогда раньше не испытывал я такого бешенства. К тому же до сих пор не понял, что на нее нашло. — Влепи девочке хорошенькую пощечину, чтобы она успокоилась, — крикнула из-за прилавка Роки. В фильмах подобное средство всегда благотворно действует на истеричных героинь и нервных молодых полицейских. Но не думаю, чтобы оно усмирило Ясмин. Скорее всего, моя подружка просто даст мне сдачи (то есть изобьет хорошенько), после чего придется делать то, что она скажет. Я поднял руку, за которую она цеплялась, неожиданно повернул, схватил ее запястье и загнул за спину. Ясмин вскрикнула от боли. Я нажал сильнее, и она завопила.
— Это за то, детка, что ты обзывала меня разными нехорошими словами, — тихо прорычал я ей на ухо. — Можешь хулиганить дома, но только не при моих друзьях.
— Хочешь получить по-настоящему? — процедила она сквозь зубы.
— Попробуй.
— Потом, — сказала она и повторила, — мне надо что-то тебе показать.
Я отпустил ее; Ясмин помедлила, растирая кисть. Потом схватила сумку, ногой распахнула дверь. Я взглянул на Роки, красноречиво подняв брови; Джо-Мама довольно улыбалась. Еще бы, из разыгранной нами сценки (после соответствующей обработки) получится замечательная сплетня — лучшая в ее богатом репертуаре. Наконец-то Джо-Мама займет первое место в нашем квартале!