Когда под ногами хрустит империя
Шрифт:
Старуха ждала гостя на террасе, восседая в кресле с жёсткой высокой спинкой. Одного взгляда хватило, чтоб вспомнить, насколько эта дама непроста. Осанка, одеяние, продуманное до мелочей, поза, выставленные напоказ изящные руки в старинных украшениях – но самое главное взгляд. Он уже успел забыл её колючий выворачивающий взгляд и манеру обращения, более приличествующую школьной наставнице, а то и воспитательнице табунка малышей. Дама вела себя так со всеми, кому было меньше шестидесяти.
– Жаль, что вы не особенно-то спешили, юноша, – поприветствовала она его тоном столь же любезным,
– Непременно, ваша милость.
– Я надеюсь, раз вы прибыли сюда, значит, хоть кто-то собирается заняться расследованием гибели моего сына?
– Конечно, ваша милость.
– Или на него решили закрыть глаза?
– Ни в коем случае, ваша милость.
– В то, что это случайность, поверит только малое дитя. Такая техника не ломается вдруг. А чиновники, как я вижу, делают всё, чтоб замолчать злой умысел и проглядеть очевидного виновного. Полагаю, это заговор против высших семейств империи, осуществляемый уже давно. Надеюсь, юноша, вы вмешаетесь, вы ведь знаете свой долг, не так ли? Чиновники должны знать своё место.
– Кто же очевидный виновный, ваша милость?
Старуха раздражённо сжала пальцы.
– Вы и сами могли бы сообразить. Разве не в этом суть любого расследования – выяснить, кому могла быть выгодна смерть? В случае моего сына интерес понятен, и тут, конечно же, замешан мой зять.
– Ваш зять, ваша милость?
– Ну разумеется! Муж моей старшей дочери. Никак не может успокоиться, что кроме её приданого ему не достанется ничего, даже после моей смерти.
– Но, как понимаю, наследником вашего сына является его племянник…
– Этот мальчишка? Нет-нет, рассмотрите обстоятельства повнимательнее, и уверена, что вы сами увидите – виноват мой зять! Именно так и есть…
– Ваша милость, прошу, расскажите: когда и как ваша подруга упомянула, что оставит при вас своего человека?
Снова раздражённый жест пальцев, тень недовольства коснулась и черт лица.
– Почему вас заботит эта ерунда, юноша? При чём тут моя подруга и её человек?
– Этот слуга напал на меня.
– Это ещё зачем?
– Трудно сказать, ваша милость. Он меня ранил.
– Это, конечно, прискорбно. Юноша вашего положения не должен позволять какой-то прислуге ранить себя, особенно если вы находитесь в гостях. Это просто неприлично. Слугу я, разумеется, накажу.
– Боюсь, это не получится.
– Почему же?
– Он мёртв.
– Очень жаль. То, что я не имею возможности навести порядок в собственном доме, очень печально. Это недопустимо, когда слуги ведут себя так вызывающе. Боюсь, этот случай бросит тень на весь Тирасмос. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу сдержанность, юноша?
– Безусловно, ваша милость.
– Хорошо. Запомните то, что я сказала, и отправляйтесь. Ищите доказательства. Не должно случиться так, что мой зять умудрится натворить ещё что-нибудь. Его должны поставить на место – и не только семья, но и воля империи. Так будет правильно, потому
– Расскажите, как она вручала вам этого.
– Ни к чему вспоминать о такой ерунде. Отправляйтесь, – и царственно взмахнула рукой – сама императрица-мать бы позавидовала. – Вам надо подумать о своём здоровье. Поберегитесь после ранения и не тратьте силы впустую. Мой врач позаботится о вас. Идите, юноша!
Спорить? Кенред по опыту знал, что спорить с дамами такого возраста и такой закалки – дело бессмысленное. К тому же, очевидно – полезных идей он от неё не услышит. Дама уже выбрала на роль злодея своего зятя, отвлечься на любую другую кандидатуру не согласится. Но у супруга её дочери вряд ли была возможность провернуть такое сложное дело, а уж к гибели Илимера из семьи Альдахара он тем более отношения иметь не может – следуя предложенной логике. За ним-то он точно не наследует никогда и ничего. А Кенред не видел смысла рассматривать гибель графа Тирасмоса в отрыве от прочих двух эпизодов, так что отмахнулся от подозрений старой графини.
Да и прочие идеи временно отодвинул – рана в самом деле начинала чувствоваться. Тянуло хотя бы ненадолго прилечь. Но он всё же сделал над собой усилие и спустился в гараж, к полковнику. Тот уже закончил проверять и мертвеца, и автомобили. Слуги заворачивали тело в чёрный пластик под его присмотром, но на Кенреда службист любезно отвлёкся.
– Ничего, – пояснил он вполне вежливым тоном. – Почти ничего. Слуга, несомненно, альдахарец, но это всё, что можно сказать с определённостью. Маркировку на рамке ещё предстоит проверить, но, думаю, ничего нового не будет. Их обычно не снабжают личными данными тех, кому ставят, если предполагается, что человек будет исполнять деликатные поручения.
– Вряд ли заказчик – Альдахара, – мрачно высказался Райвен. – Кто из высшей знати стал бы ради прикрытия убивать собственного сына? Кто вообще стал бы так делать, кроме совсем уж потерянных босяков?..
– Я тоже сомневаюсь, что это герцог. Но по другим причинам, – сказал Кенред.
Полковник удостоил его отстранённым взглядом.
– А вы уже твёрдо решили, что оба покушения связаны? И исходите строго из этого?
– Три покушения.
– Но вы уже решили для себя, что эти события связаны. Всё рассматриваете через эту призму. А так расследования не ведутся. Если, конечно, вас интересует истина, а не убедительная версия. – Он помолчал и добавил с едва заметной иронией. – Прошу прощения, что говорю об этом, ваша милость.
– Наша милость любит поучиться тому, чего не умеет, у мастеров своего дела, – с прохладцей ответил Кенред. – Так что говорите то, что считаете нужным. И когда вы рассматриваете версию, в которой изначальный виновник всего, что происходит – я, это выглядит чуть логичнее, чем версия с Альдахарой, хотя бы потому, что я выжил. Но мне-то известно, что я не виноват. Поэтому мне сложнее, чем вам, полковник… С радостью приму ваше сочувствие.
Службист криво усмехнулся, но больше ничем шутку не отметил.