Когда погиб Милован. Часть 2
Шрифт:
— Обер-лейтенант, прежде чем предъявить Миллер обвинение в шпионаже, мы хорошенько избили «Дятла», я не мог поверить в то, что он говорил, слишком страшный смысл заложен в его показаниях. Он слово в слово повторил то, что говорил раньше. Не проще ли будет, если мы пристрелим его без допроса?
— Нет, штурмбанфюрер, речь идет о чести моего командира, и я добьюсь признания этого негодяя-партизана.
— Вы думаете, он партизан?
— Уверен в этом. Он много пользы принес вам?
— Ни одного. Первое, что он сообщил мне, это новость о вашем командире.
— Чем объяснял он свою бездеятельность?
— Тем, что не мог незамеченным уйти из отряда.
— А как только узнал о фрау гауптман, тотчас смог?
— Выходит, так.
Гардекопф склонился над «Дятлом».
— Отвечай, или я забью тебя насмерть: кто поручил тебе очернить фрау гауптман?
— Майор, чекист.
— Зачем ему это нужно?
— Не знаю.
— Кто еще заставлял тебя давать показания против Миллер?
— Штурмбанфюрер Венкель.
— Врешь, собака! — закричал Венкель.
Он схватил со стола свой пистолет и, не целясь, выстрелил в «Дятла». Тот, раненный, попытался встать, но не смог. Чувствуя конец, плюнул в сторону штурмбанфюрера.
— Венкель заставлял меня давать показания против Миллер, говорил: «Ничего не бойся, я начальник СД…».
В груди у него что-то забулькало и горлом хлынула кровь.
— Готов, — сказал Гардекопф. — Зря вы поторопились, господин штурмбанфюрер, он мог много интересного рассказать.
— Он наговорил бы на меня, как до этого наговорил на фрау гауптман.
— А может быть, о вас он сказал правду? — спросил Гартман.
— Гартман, вы забываетесь! Я штурмбанфюрер СС. Временно исполняю обязанности начальника СД.
— Вы позволили себе такое, Венкель, из-за чего, уверен, очень скоро вы будете на фронте в качестве рядового. Миллер — офицер с особыми полномочиями, а вы рискнули предъявить ей обвинение в шпионаже в пользу русских. Это вам так не пройдет, — заключил Гартман.
— Я знаю, что виноват перед Миллер, но это касается только ее и меня.
— Ошибаетесь, господин штурмбанфюрер, это касается всех членов группы абвера.
Венкель обратился к обер-лейтенанту:
— Гардекопф, мне надо поговорить с вами наедине.
Замерн и Гартман вышли. Венкель вызвал секретаря.
— Прикажите убрать эту падаль. — Он брезгливо указал на труп Гнатенко. — Обер-лейтенант, прошу вас перейти со мной в кабинет заместителя начальника СД.
Когда они остались одни, Венкель заговорил извиняющимся тоном:
— Мне очень не хотелось бы, чтобы об этом случае знали в Берлине. Попросите фрау гауптман не сообщать об этом неприятном инциденте.
— Она не
— Если фрау гауптман пожалуется, приедет комиссия, а от этого, я думаю, мало радости и мне и вам.
— Это так, но оставить без наказания вашу наглость Миллер не сможет. Ее подчиненные потребуют, чтобы вы были наказаны за клевету на них и попытку скомпрометировать Миллер.
— Гардекопф, я в долгу не останусь. Все-таки пока я начальник СД.
— Хорошо, я попробую поговорить с Миллер, но обещать ничего не могу.
Не прощаясь, обер-лейтенант вышел из кабинета и направился к себе. На его месте сидел Гартман, больше никого не было.
— Где остальные?
— Фрау гауптман всех отправила в их районы. А мне приказала сидеть здесь и никого не пропускать в ее кабинет.
— Она спрашивала, где я? Что вы сказали ей?
— Что вы беседуете о чем-то наедине с Венкелем. Фрау гауптман решила, что вы собираетесь перейти на службу в СД, у Венкеля сейчас нет заместителя.
— Она не говорила, чтобы я зашел к ней, как только появлюсь?
— Нет.
Гардекопф некоторое время постоял, подумал, затем решительно направился в кабинет Миллер, но Гартман остановил его.
— Прошу прощения, господин обер-лейтенант, фрау гауптман приказала никого не пропускать к ней, — повторил он.
Гардекопф остановился.
— Спроси, можно ли мне зайти к ней?
Когда обер-лейтенант вошел к Миллер, она сидела за столом и что-то писала. Подняла голову и посмотрела на своего заместителя.
— Где вы ходите, Гардекопф?
— Меня задержал штурмбанфюрер Венкель.
— О чем же вы говорили с ним?
— О вас, фрау гауптман. Венкель попросил меня переговорить с вами, чтобы вы не жаловались в Берлин. А еще он сказал, что у него для вас есть хорошая новость. Штурмбанфюрер уверен, что она вас заинтересует.
— Я не имею права прощать подобные подозрения. Надеюсь, вы понимаете, Гардекопф, насколько серьезное обвинение предъявил мне Венкель?
— Именно поэтому я решил допросить «Дятла».
— Как я поняла со слов Гартмана и Замерна, вы не столько допрашивали Гнатенко, сколько заставляли его признаться в том, что он действовал по чьему-то указанию.
— В данной ситуации другого выхода не было.
— А что вы сами думаете обо всем этом, обер-лейтенант? — поинтересовалась Миллер.
— Я больше чем уверен, что в партизанском отряде знали, кто такой «Дятел», и разговор майора с командиром партизанского отряда был подготовлен заранее. Мне не первый раз приходится допрашивать людей, и я умею отличать, когда они говорят правду, а когда врут. Гнатенко говорил правду.