Когда пожелаешь
Шрифт:
У него была такая красивая рука, что ее можно было изобразить в Сикстинской капелле.
— Я думаю, мне следует остаться на полу, чтобы меня не изнасиловали.
— Много ты об этом знаешь. Я изнасиловал десяток женщин на полу.
— Что-то мне не верится. Учитывая ваше замечание о том, какой он холодный.
В его глазах вспыхнуло удивление.
— Хватит. Пока ты не превратилась в сосульку в своем платье, садись на кровать. Не глупи.
— Не глупи? — повторила она. — Что это должно означать? Я знаю, что вы известный соблазнитель. Так вот какие слова вы говорите
Он снова рассмеялся, и Люси почувствовала, что ее сердце забилось сильнее.
— На самом деле нет, — сказал Генри Лэмб. — Позволь мне заметить: сплетни ввели тебя в заблуждение, если ты думаешь, я только и делаю, что соблазняю женщин. Отпор приводит меня в полное замешательство.
Она судорожно обхватила свои колени.
— Что-то я не вижу, чтобы вы пришли в замешательство. Но вы не привыкли к отпору — в это я охотно верю. — Его улыбка жгла ее, как раньше — поцелуй. — Если мое сопротивление будет побеждено, я хочу, чтобы мне читали сонеты.
— Я не знаю сонетов, — сказал Генри Лэмб, не сводя глаз с Люси. — Но все равно, подойди ко мне. Ты устала, напугана и замерзла, а я могу согреть тебя и сделать счастливой.
— Да, но… — Краска бросилась ей в лицо при воспоминании о том, как его губы касались ее. — Вы меня уже один раз сделали счастливой, и не знаю, сколько еще «счастья» я смогу вынести за один день. — Поколебавшись, Люси подала ему руку, и он помог ей встать на ноги. — Но, мне кажется, лучше быть счастливой, чем изнасилованной.
— Молодец, — одобрил он ее, и его зеленые глаза заблестели. — Тебе будет легче, если я пообещаю не обращаться с тобой непорядочно?
— Сомневаюсь, что ваше понятие о «непорядочности» соответствует моему пониманию этого слова.
Он не отнял руки, и она зачарованно смотрела на его длинные бледные пальцы, обхватившие ее ладонь. А потом он другой рукой приподнял ее подбородок, посмотрел в глаза и тихо сказал:
— Тогда объясни мне, что ты под этим понимаешь.
Глава 11
Люси не могла вести переговоры с бутылочкой. Но, возможно, это получится с Генри Лэмбом.
— Сэр, если вы точно собираетесь это сделать… — а она знала, что точно, потому что проклятая бутылка как-нибудь позаботится об этом, — не могли бы вы вести себя… я не знаю, как это сказать… с тонкостью?
Он некоторое время напряженно смотрел ей в лицо.
— Дорогая, — произнес он наконец, — я понимаю, ты пытаешься сказать мне нечто важное, такое, что трудно выразить, но, боюсь, тебе придется выражаться яснее. Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Я знаю, что это искусство. Между мужчиной и женщиной, я имею в виду. — Люси увидела, как Генри Лэмб старательно сохраняет спокойствие на лице, хотя в его глазах промелькнула усмешка.
— Искусство, — повторил он.
— Я не знаю, в чем оно состоит, но уверена, что вы должны это знать. — Его глаза слегка расширились, и она спросила: — Вы понимаете меня?
— Нет.
— Чтобы не было детей. Вы можете так? Будет очень плохо, если у меня родится ребенок, которого вы не собираетесь любить как отец. Я знаю, как переживают дети, понимаете? — И просто,
Он умело скрывал свои чувства, но Люси поняла, что нанесла ему чувствительный удар. Генри Лэмб медленным движением убрал руки, и взгляд его застыл.
Отступив на шаг, он осторожно поднял прядь ее волос, которая, как карнавальные блестки, заструилась меж его длинных, бледных пальцев, и Люси услышала, как он вздохнул.
Ей показалось, что прошло слишком много времени, прежде чем он сделал новый вдох и с натянутой улыбкой, от которой у нее перехватило дыхание, сказал:
— У нас есть что-то общее. — Его улыбка стала такой нежной, что на мгновение у Люси замерло сердце. — Позволь сообщить тебе, что я не привык иметь дело с очень молоденькими девушками. Да, это искусство. И да, я бы применил его. Приношу свои извинения за то, что заставил тебя бояться, и за то, что заставил тебя это сказать.
Слишком взволнованная от пристального взгляда его волшебных зеленых глаз, она не сразу осознала, что он сказал «применил бы».
— Бы? — вслух повторила она.
Неправильно истолковав выражение ее лица, он бодро попросил:
— Пожалуйста, не смотри так испуганно. Я еще в своем уме. — И заверил: — Клянусь, я больше не причиню тебе зла.
«О Боже, — подумала Люси, — бутылочка хочет продержать нас здесь до Судного дня».
Она решительно шагнула вперед и схватила его за лацканы сюртука.
— Сэр, вы обязаны заняться со мной любовью. Потому что я загадала такое желание.
И поняла, что лишила его дара речи. Предоставляя до сего момента инициативу Генри Лэмбу, Люси теперь не знала, с чего начать. Даже, поднявшись на цыпочки, она не доставала до его губ, поэтому потянула за сюртук, заставляя наклониться, и запустила руки в его черные как ночь волосы. Сжав их, она наклонила его голову и услышала, как он произнес «Господи!», прежде чем их губы соприкоснулись.
Сначала Люси не почувствовала никакого ответа и решила делать так, как раньше целовал он: сначала легко, потом крепче. Она медленно скользнула губами по его губам и по тому, как напряглось его тело, почувствовала его смущение. Взяв одной рукой его за запястье, она положила его ладонь себе пониже спины и ощутила, как его сопротивление переходит в нерешительность. Лэмб попытался поднять голову, чтобы прошептать: «Нет. Ты же не хочешь…», — но она не дала ему закончить и снова прижалась губами к его губам, ощущая, как его волосы, щекоча, скользят между ее пальцами.
Она почувствовала, как его губы стали мягче и открылись ей навстречу, как его теплое дыхание участилось, увлажняя изнутри ее губы. А потом из-за того, что она так хотела этого раньше, но не могла, Люси прижалась к Лэмбу вся, от колен до груди, впервые ощущая теплую упругость мужского торса, его плоский живот, мощь бедер.
Он больше не сопротивлялся. Его руки в жарком объятии сомкнулись у нее за спиной. Его ищущие губы прильнули к ее губам, раскрыли их, и она почувствовала во рту его язык, осторожно ощупывающий и ласкающий ее губы изнутри. Танцующий холодок пробежал по ее спине, но все тело опалилось огнем.