Когда растает снег...
Шрифт:
Собирались, как обычно, в зале для совещаний… В прошлой жизни Михаил на партсобраниях не бывал ни разу — хотя и подозревал, что они не сильно отличались от комсомольских. Огласили повестку дня — которая, вполне ожидаемо, была связана с Долгой зимой… Начав с цитаты слов из обращения товарища Пономаренко, их парторг вскоре пошел к обсуждению последствий Долгой зимы. Вспомнили погибших в прошедшие годы работников предприятия. Про то, каково было в первые годы Долгой зимы… Поговорили о последствиях безответственного отношения к принятию решений — ярким примером чего стало то самое американское ядерное испытание. Про то, какие вынесли уроки из опыта Долгой зимы и что изменилось — что в работе, что в повседневной жизни. Как оно отразилось на
Но вот и конец собрания — можно собираться домой… Вот опять хорошо знакомая остановка и такой же, как и утром, дизель-поезд ДР1… И они с Викой едут домой, где их уже ждут родители Михаила — точнее, его мать. Ей-то с работы добраться куда быстрее, а рабочий день заканчивается одновременно. Батя же нынче работает во вторую смену… Ждали их, конечно, и Сашка с Василисой — а вот Кветки дома не оказалось, задержали на работе по какой-то надобности. Ну да и ладно!
Около дома же их ждали изменения… Получать землю под застройку Михаил, после долгих раздумий не стал. А вот материал, на выделение которого ему дали бумагу, взял — они с батей решили использовать его для ремонта и расширения дома. Обложить кирпичом, пристроить еще одну комнату и туалет с ванной — прямо как в квартирах чтобы было, но при этом и земля рядом. Фундамент под это дело был уже готов, теперь в свободное время клали кирпичи. А во дворе были сложены бревна с досками для крыши и потолка, листы железа, из-за чего даже машина с трудом помещалась…
— Ну вот мы и дома! — зайдя домой и разувшись, довольно улыбнулась Вика.
Первым делом умыться, вымыть руки, посмотреть, как там Сашка… И можно заняться делами — например, поливать огород. Или размешать ведерко раствора и продолжить класть кирпичи. Так, во всяком случае, было бы в обычный день. Но сегодня Михаилу почему-то захотелось плюнуть на все и просто прогуляться с женой и сыном… На Волгу вон, например, съездить! Или лучше на Кумыску, на их с Викой место? А, впрочем, можно ведь и совместить? Раз уж есть машина… Кстати, а не написать ли письмецо на счет кулисы механизма переключения передач с «Москвича»? Сколько многие люди мучаются с ее настройкой! И пусть самому с этим пока столкнуться не довелось, машина новенькая и пробег маленький, но вот вспомнилось вдруг. И, заодно, нарисовать эскиз пятиступенчатой коробки с «Жигуля»…
Глава 14
Октябрь 1976 года встречал холодом и мелкими, моросящими дождями — и сложно было поверить, что всего без малого десять лет назад в это время ложился снег… Долгая зима ушла в прошлое и не торопилась возвращаться. И все же страх перед ней до сих пор был жив в душах людей… И сейчас под стук колес поезда Михаил почему-то снова и снова вспоминал 1966 год — ставшее уже историческим «Чрезвычайное сообщение» товарища Пономаренко. «Ожидается сильное долговременное похолодание»… Именно так Председатель Совета министра объявил о начале того, что вскоре получит собственное название «Долгая зима». Название, что пробралось даже в официальные документы, навечно войдя в историю… И став чуть ли не пугалом, которым можно пугать не только детей, но и взрослых. Взрослых, возможно, даже больше — ведь они
Глядя на проносящиеся мимо пейзажи, Михаил почему-то вновь вспоминал свои поездки в Москву в годы Долгой зимы… С тех пор изменилось многое! Тот же поезд нынче тащил не маневровый локомотив, а магистральный тепловоз ТЭП60. И вагонов не четыре-пять, а целых семнадцать… И попутчики едут не только по командировочным предписаниям, но и по своим делам. Как вон его соседи по купе, недавно поженившиеся молодые парень с девушкой возвращающиеся из отпуска в Тамбов. Парень представился Колей, а девушка — Леной. Или бабка, едущая к внуку в Москву… Эта представляться не захотела, за то много трепалась про своего внучка.
— Он у меня там — большой человек! — явно хвалясь, рассказывала она. — В министерстве транспорта работает!
И сказано это было с таким превосходством в голосе, что, в конце концов, Михаил даже разозлился. Как будто если внук этой бабки где-то в Москве в министерстве работает, то они уже превращаются в каких-то небожителей, по сравнению с кем все остальные — деревенщины неотесанные. Интересно, ее внук такой же, так же нос задирает, или нет? Не выдержав, Михаил взял и представился… В конце концов, ему было чем похвалиться. И эффект превзошел все ожидания.
— Солнцев? — буквально полезли глаза на лоб у Лены. — Это ТОТ САМЫЙ?
— Какой еще тот самый? — обидевшись такому сдвигу центра внимания проворчала бабка.
— Так помните статью в «Правде», полгода назад была? — глядя на Михаила с восхищением в глазах, произнесла девушка. — «Советский гений»! Помните ж было?
Мда… Статью ту Михаил и сам видел. Но даже не подозревал, что стал столь узнаваемой личностью… Наверное, просто потому, что знакомые про него и так знали куда больше, чем там было написано, а фотографии по какой-то причине в газете не давали. Так что для тех, с кем он не был знаком лично, мало что поменялось. Ну есть где-то там Солнцев Михаил Васильевич, «советский гений», изобретатель и конструктор, но ведь на лбу у него фамилия с именем не были написаны.
— Ну да, — подтвердил Михаил. — Тот самый…
Что тут только началось! На Михаила тотчас навалились с расспросами, мигом позабыв про бабку с ее внучком. Так что ей осталось лишь сидеть с кислой, словно съела в один присест парочку лимонов без сахара, миной на лице и смотреть в окошко.
— И что, с самим товарищем Пономаренко встречались? — на лице Коли сейчас светился настоящий восторг. Словно у фанатов какого-нибудь артиста или певца 90-х, кому по воле случая вдруг удалось не только встретиться со своим кумиром, но и получить его автограф.
— Был дело, — согласился Михаил. — Но больше я все же с товарищами Бенедиктовым, Шокиным и Костоусовым.
Однако слова Михаила имели скорее обратный эффект… И хоть вряд ли многие слышали фамилию министра станкостроительной промышленности, но министры сельского хозяйства и электронной промышленности… Они-то были на слуху! Особенно товарищ Бенедиктов… Так что расспросы Михаила продолжались еще долго — хотя от некоторых тем, пусть даже и не секретных, он все равно старался уйти под любым предлогом. Откровенно говоря, он вообще уже жалел о том, что представился попутчикам… К счастью, вскоре все стали ложиться спать, лег спать и Михаил — и на том разговоры закончились… А поутру говорить было уже не с кем — любопытные попутчики вылезли ночью на своей станции.
Москва встречала Михаила все таким же мелким дождиком и грязью на дорогах, шумом машин и людской суетой… Выбираясь из поезда, народ сразу устремлялся куда-то по своим делам, отчего казалось, что все кругом куда-то бегут. И это опять резко контрастировало с годами Долгой зимы… Больше не было проверяющих пропуска комсомольских патрулей на входе в метро, а за проезд нужно было платить деньги. И это было даже как-то непривычно — так что не только Михаил, но и многие другие гости столицы невольно оглядывались по сторонам в поисках тех патрулей. Но их не было.