Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
Шрифт:
— А вот этого не надо. Врать мне не надо, — говорит он, отпуская руку подруги.
У той на глазах выступили слезы.
— Ты что! Мне же больно!
— А может быть еще больнее… если не скажешь правду.
Девушка мнется, стараясь оттянуть признание. Обиженно растирает руку, понимая все же, что ей уже не отвертеться.
— Ну… Понимаешь…
— Постараюсь понять.
— Меня не Катей зовут, — выдохнула, наконец, из себя блондинка.
— Уже интересно, — ухмыльнулся
— Я — Алена…
— Алена, значит… А ты откуда взялась в той квартире?
— Когда Катька забирала свои вещи от той знакомой, я просто составила ей компанию. — И добавила после паузы, — хотя, не совсем так… Она, собственно, и в общежитие переехала из-за тебя. Она тебя боялась. А мне захотелось на тебя посмотреть. Вот я и напросилась с ней в гости.
— Боялась… — мечтательно прикрывая глаза и раздувая ноздри, произнес мачо. — Какая девушка ускользнула. Настоящие девушки должны бояться охотников…
— Ну, а дальше… Я специально пошла мыть руки и заглянула в комнату, которая была открыта, — продолжила Алена.
Перед ее мысленным взором мгновенно возникает момент, когда она впервые увидела Тимура, пьющего вино и втирающего бальзам в свою пышную шевелюру.
— Ты мне сразу понравился…
— Понравился, — самодовольно встрепенувшись, как эхо, повторил Тимур.
Теперь перед его мысленным взором проносится повтор момента встречи с девушкой в ванной комнате. Девушкой, которая прикрывала свое лицо волосами…
— Да, понравился… А что — надо было, чтобы не понравился, как Катьке?
— Что понравился — хорошо. А вот что скрыла… Плохо. Ну, и дура. У нас с тобою все точно также было, если бы ты сказала правду…
— А когда говорить-то было? Тебя к телефону позвали, меня хозяйка позвала чай пить…
— А потом?
— А потом … потом… Потом подумала, какая разница, как меня зовут, если я тебе нравлюсь?
Мужчина на какое-то время замолкает.
— А от кого ты узнала про пожар? — спросил мачо.
— От нее — от Катьки. Представляешь, эта женщина — Клавдия Ивановна вдруг позвонила среди ночи ее родителям и сказала, что Катька заболела, и чтоб кто-нибудь из них срочно приезжал в Москву. Те среди ночи звонят ей в общагу. А у нее все в порядке. Она утром звонит этой женщине, но телефон ее молчит. А утром она поехала со своей подругой к ней. А там…
Московский татаромонгол нервно курит.
— И я вдруг подумала… — продолжила Алена.
— Что? — перебил ее Тимур.
Алена застывает на полуслове, боясь опять сболтнуть что-нибудь лишнее.
— Что подумала?
— А не могла эта женщина нас видеть в той комнате, откуда соседи уехали? Помнишь, я тебе
— Видела — не видела… какое это теперь имеет значение, — зло сказал мачо. — А вот что мы там были с тобою в ту ночь, никто не должен знать. — И помолчав, спросил, — ты ей про нас что-нибудь рассказывала?
— Нет…
— Правда? — переспросил Тимур.
— Да, правда, правда…
— Не вздумай ей что-нибудь сболтнуть…
— С какой стати? Это даже не в моих интересах, — сухо заметила Алена.
— А ты — хитрая лиса… Ревнуешь?
— Вот еще…
— Понимаешь, птичка, у меня сегодня — не самый лучший день в моей жизни, — обнимая Алену, сказал Тимур.
— Зарплату не заплатили?
— Вроде того… Но не только. Пойдем в комнату.
Он властно обхватывает ее за талию, и они переходят в комнату.
Тимур распахивает окно. Садится на диван.
Алена стоит у раскрытого окна, рассматривая невзрачный, в серо-грязных тонах спальный район, расцвеченный местами небольшими островками зелени. Сейчас она успокоилась, ей кажется, что все уже утряслось.
— Понимаешь, птичка, какое дело. Мне срочно нужны деньги. На несколько дней. Потом я все верну. Твоя учеба стоит пятьдесят тысяч? — спрашивает он у своей подружки.
Алена от неожиданности округляет глаза.
— Я ведь на бесплатное обучение поступила. Помнишь, я уже тебе говорила: мать со мной приезжала. Ну, и она все мои дела улаживала.
— Ты хочешь сказать, что еще до сдачи экзаменов знала, что поступишь?
— Да, — ничуть не смущаясь, ответила блондинка. — А что тут такого? Сейчас так многие поступают…
— И сколько же твои богатенькие родители отгрохали за будущую учебу?
— Родители мне этого еще не говорили. Да и не такие мы богачи. У отца — фирма небольшая в нашем городе — в Ростове…
— А ты не врешь?
— Нет. А зачем? — пожала плечами Алена. — И вообще, мне мать кроме карманных денег ничего не дает. Она знает, что я — транжирка.
— Так…так… — подавляя неожиданную досаду, сказал мачо. — А как там дела у… настоящей Катюши с оплатой обстоят?
— А причем тут опять…Катька? Да, она поступила на платное обучение. На днях…
— …Пятьдесят тысяч на днях получает переводом? — перебил ее Тимур.
— Я хотела сказать — на днях она домой уезжает. — И, насторожившись, спросила, — а ты откуда об этих деньгах знаешь?
— Это неважно, — грубо ответил мачо.
— Ну, получает деньги, допустим. Тебе-то что из этого? — пожала плечами Алена.