Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
Шрифт:
«Девятка» тормозит возле ничем не примечательного пятиэтажного здания без балконов, чем, как правило, обычно и отличаются общежития от нормальных жилых домов.
Первым из автомобиля выходит московский татаромонгол. Он озирается по сторонам, как бы запоминая место, и закуривает.
Затем появляется замешкавшаяся в салоне автомашины его девица.
— Да, далековато ты забралась…
Мужчина притягивает к себе подругу за талию, властно целует в губы. Та не противится.
— Созвонимся, — бросает он вслед девушке, исчезающей за
Из салона автомобиля выходит водитель, разминает спину, закуривает.
— Куда теперь?
— На Ярославку, ближе к окружной, — выбрасывая сигарету, говорит брюнетистый мужчина.
Алена доходит до дверей своей комнаты. Дергает ее за ручку. Дверь закрыта. Она лезет в сумочку, достает ключ и осторожно открывает дверь.
Стараясь не шуметь, тихо входит в комнату. Еще очень раннее утро.
Ее соседки крепко спят, убаюканные полумраком темных плотных штор, которыми занавешены окна.
Девушка раздевается и ложится в постель. Затем, спохватываясь, берет голубую кофточку, которую она только что сняла с себя, тихо подходит к стулу, на котором висят Катины вещи, и подсовывает ее под самый низ.
К трамвайной остановке утром от общежития направляются две девушки. Это Катя и Куронэко.
— Как странно… Вообще нет звонков. Тишина. Словно, и номера телефона такого не существует, — говорит Катерина, отключая мобильный телефон.
— Может, произошел обрыв на линии? Да что гадать — приедем и все узнаем, — успокаивает ее подруга.
Вот уже девушки идут переулку, приближаясь к дому, где у Клавдии Ивановны останавливалась Катя.
А между тем, уже на расстоянии заметно, что тихая жизнь этого переулка нарушена каким-то неординарным событием.
У дома полно машин различных ведомств: пожарных, «Скорой помощи», милиции, телевизионщиков…
У подъезда, толпятся встревоженные жильцы дома, в основном пожилые люди, которые прислушиваются к тому, что говорит в камеру молодой парень, очевидно, репортер криминальной хроники.
— Сегодня ночью в этом доме произошла трагедия. В квартире номер двенадцать была убита пожилая женщина, и совершен поджог. Причем, следственная группа обращает внимание на довольно специфический, избирательный поджог, в результате которого практически пострадала всего одна комната, в которой и жила потерпевшая… А вот что говорят жильцы этого дома…
От группы жильцов отделяется седовласый, пожилой мужчина. Ему дают микрофон.
— Я прожил в этом доме более полувека и никуда не собираюсь из него уезжать, — сказал мужчина. — Последнее время нам, немногочисленным жильцам, прохода не дают представители фирмы «Агат», которые всяческими способами пытаются выселить нас отсюда….
Катя и Куронэко, остановившиеся неподалеку от группы жильцов, слушают то, что говорится в телевизионную камеру.
В какой-то момент двери подъезда распахиваются.
Оттуда выходят два санитара с носилками, на которых
Часть накидки задирается, и Катя видит лицо Клавдии Ивановны. Она в ужасе закрывает лицо руками.
— Ну, все… Уходим, — Куронэко берет Катю под руку. — Здесь уже ничем не поможешь.
Девушки тихо бредут по переулку, направляясь в сторону шумного проспекта, временами оглядываясь назад.
— Зачем же она моим родителям домой звонила среди ночи? — недоумевает сникшая Катерина.
— Теперь уже не узнаем, — вздохнула подруга.
— Ой, так я же маме должна позвонить. Не знаю, как ей весь этот ужас рассказать…
— Как-нибудь потом… Не сейчас, — посоветовала Куронэко.
— Ты сны умеешь разгадывать? — потеряно спросила Катя. — Я вот как приехала в Москву, так мне тут один и тот же сон стал сниться. Какая-то большая птица с огромными крыльями меня преследует. То ли пугает, то ли прикрыть меня хочет этими крыльями. И глаза у нее — человеческие. И какие-то очень знакомые. Я их точно где-то видела.
— Она тебе снится перед неприятностями? — спросила «девушка в черном».
— Пожалуй…
— Кто-то хочет тебя предостеречь…
— И сегодня под утро опять приснилась. Она сказала какие-то странные слова… Но так отчетливо, будто это было наяву…
— И что она сказала?
— Бойся тумана…
Куронэко задумывается, молча пожимает плечами и, желая поддержать подругу, сочувственно берет ее за руку.
Прошло несколько дней.
Во дворике Гуманитарной академии возле стендов, на которых вывешены списки поступивших, толпятся юноши и девушки.
К одному из стендов приближается худосочный очкарик, которого зовут Кирилл. Он пробирается поближе и начинает водить пальцем по списку через стекло.
— Вот… Сошина Е.В. Даже в десятку бюджетников попала… Шестнадцать с половиной баллов. Молодец.
Юноша какое-то время топчется у стенда, озираясь по сторонам. Но Кати не видно. Он не спеша, выходит из дворика гуманитарной академии.
Спустя какое-то время у стендов появляется и Катя. Она ищет свою фамилию и находит себя, замыкающей десятку счастливчиков, попадающих на бесплатное обучение. Ей не верится, ее переполняет радость. Она начинает звонить по мобильному телефону домой, но не может дозвониться.
В это время во дворике Академии появляется дама из администрации, которая направляется к тому стенду, у которого стоит Катя.
Женщина приподнимает стекло, снимает висевший список и прикрепляет новый. Затем уходит.
Катерина смотрит в новый список. В нем две фамилии вычеркнуты, в том числе и ее. Зато вписаны две новые — авторучкой. Девушка с удивлением читает новую фамилию вместо вычеркнутой — своей.
— Сохина Елена Викторовна… Сохина… Так это ж Алена. Странно, ведь у нее же было меньше баллов, чем у меня, — недоумевает растерянная девушка.